Версия для слабовидящихОтдельные штрихи из воспоминаний о своих родных сёстрах и братьях
Евдокия – старшая сестра, 1902 г.р. «Наши отец, мать, Евдокия и Василий заканчивали Бобинскую школу с похвальными грамотами. Особенно мне запомнилась красивая грамота Евдокии – текст золочёными буквами, сверху овальные портреты царской семьи, по бокам портреты царских вельмож и министров.
Мать рассказывала, когда наступал Колчак и в деревне стоял артиллерийский полк, к нам зашли однажды три военных начальника. Побеседовали с отцом, а потом заметили эту грамоту и спрашивают: «Как же так, царь свергнут с престола, установлена Советская власть, а у вас до сих пор на видном месте под стеклом в раме портреты царя и его вельмож?». Отец ответил, что это же грамота его дочери за успешную учёбу. «Грамота – это хорошо, не возражаем, пусть висит. А эти портреты вырежьте или заклейте бумагой». Помню, заклеили овальными кружочками из розовой бумаги.
Как-то в одной из соседних деревень на рождество собиралась вечеринка (примерно 1921 год).
Дуня просится у матери, а мать отвечает: «Отец сердитый сидит, говорить с ним бесполезно». Дело складывается так, если Дуню не отпустят, то все деревенские девки не пойдут. Если ложкинские девки не придут, то и вечеринка не состоится.
Что же делать? Приходят Дунины подружки Паля и Настя: «Яков Иванович, отпусти». В ответ: «Хватит, вчера плясали, позавчера». Девки уходят, в деревне делают совещание.
Приходят к отцу парни Иван Александрович (Ванька Чугунка) и Сергей Петрович (Серьга Олень): «Яков Иванович, у тебя самосадка хорошая, угости». «Вон кисет на лавке, курите». Закурили, разговорились. Достали бутылку самогона, затем другую…
Мать подходит: «Да что отец, Дуню-то, поди, отпустить, все девки ждут». «Ладно, пусть сегодня идёт». Дуня из-за печки бежит в сени, где её уже ждут подружки. Что касается платьев для Дуни и всякой девичьей нарядки, тут отец денег не жалел.
Евдокию отец отдал замуж за Ивана Григорьевича Сапожникова в дер. Овсянники на 6 км дальше от города. Хозяйство было богатое, за огородом речка течёт, а для нашей безводной деревни это заманчиво. Свёкор Григорий Фёдорович был хорошим мастером по бондарному делу, работал в Вятке у купца Булычёва. Был экономен, мечтал построить хороший дом, но с приходом Советской власти мечты лопнули. Дом всё же построили, но, конечно, попроще.
Прошло несколько лет, не стало хватать согласия со стариками, в особенности прижимала невестку свекровь Карповна. Дуня стала жаловаться матери. Узнал об этом отец. Однажды вечером запряг лошадь, посадил меня в сани: «Поезжай, скажи Дуне, чтобы забрала все свои вещи и ехала домой». Съездил. Приехали с Дуней домой. Через день или два приехали сват со сватьей и Иван Григорьевич. Недолго совещались, решили: Ивану Григорьевичу отделиться от отца. Вскоре пятистенный дом и хозяйство разделили и стали жить на розно. Первые два ребёнка у Дуни умерли. Вырастила с мужем сына Геннадия и двух дочерей Екатерину и Галину».
Брат Василий, 1904 г.р. «Раньше при рождении ребёнка и на крестинах выбирался кто-нибудь из родственников или соседей крёстным отцом и матерью. У меня был крёстный – Василий, у младшей сестры Сони – Евдокия. Интересно, что крёстного по имени не полагалось называть, особенно детям, а только так: «Крёстный, крёстная». Часто придерживались этого и взрослые.
После отца Василий был основой нашей семьи. По окончании начальной школы 11-летним мальчиком он уже начал работать в кузнечной мастерской. Работа с 6 утра до 8 часов вечера. Через год отец увёл его с собой на фабрику. Много лет после работы ежедневно шёл за 7 километров домой, чтобы помогать родителям по хозяйству и в воспитании младших детей.
Раннее детство… Много сказок рассказывала нам с сестрой Соней бабушка Татьяна. Но самые интересные – Васины. Придёт с работы из Сиденихи (Коминтерна). Дожидаём, как он пообедает, а потом на печь за сказками. Одну расскажет, другую – начнёт дремать. «Вася, ишшо. Крёстный, ишшо». Мама закричит: «Убирайтесь вы, карино (надоедливые дети - Г. Л.). Дайте Васе отдохнуть».
…Страда. Жара. Рожь перезревает, надо быстрее жать, а там ячмень и овёс поджимают. На поле выходят почти все с восходом солнца и работают дотемна. Около пяти часов вечера гудок Долгушина, через час жнецы оглядываются – скоро рабочие придут с завода. Мы все уставшие, а ведь он, Василий, тоже уставший, но кажется нам какой большой, сильный. При его появлении бодрость откуда-то появляется, и ещё работаем не один час. А снопы носить, уж темно, суслоны ставишь. Мы по одному – по два снопа, а Вася сразу 5-6 снопов. Завтра снова в поле, но ржи остаётся всё меньше и меньше…
В 1929 г. брат с согласия отца первым выступил на собрании крестьян за создание колхоза. И как старший сын по доверию отца 13 июля 1929 г. первый поставил подпись за вступление хозяйства в колхоз.
Позднее, в начале 30-х гг. ему в составе 25-тысячников пришлось укреплять Советскую власть в отдалённых районах области, работать инспектором налогов, участвовать в работе по раскулачиванию.
В середине 30-х гг. Василия Яковлевича поставили руководить одним отстающим колхозом в деревне Корюгино. Проработал он там года полтора-два, получил направление работать на восток области, кажется, в Бельский район.
При уходе из колхоза члены правления говорят: «Василий Яковлевич, тебе надо получить на трудодни то, что начислено». – «Ничего мне не надо». – «Как так?» – «А так, что колхоз плохо работал и мне ничего не надо». – «Да колхоз плохо работал не из-за тебя, уж такая обстановка».
Кое-как навелили ему деньги получить, которые были начислены: в дорогу пригодятся. После отъезда Василия бригадиры Яков Семёнович Лазаренский и Иван Афанасьевич Прозоров вызвали меня. Дали лошадь, мы с мамой увезли два мешка зерна, пудов 10 сена. Яровую солому, картошку и другие овощи так и оставили в пользу колхоза.
В годы Отечественной войны Василий работал пропагандистом райкома партии. Писал три заявления о направлении на фронт, но ему отказывали: «На фронте ты будешь из-за плохого зрения чистить картошку, а здесь – организовывать заготовку продуктов питания для фронта, что намного важнее».
По окончании войны в 50–60 гг. работал в Бобинском колхозе «Красная Армия» (позднее «Заветы Ильича») главным агрономом, председателем ревизионной комиссии, парторгом, не гнушался и физическими работами, особенно в страдную пору.
Выйдя на пенсию, много внимания уделял изучению истории Бобинского края. Не раз заметки и статьи о брате печатались в областной газете «Кировская правда», были передачи о нём и по радио. С супругой Лидией Дмитриевной воспитали двух дочерей Раису и Татьяну.
Брат Николай, 1907 г. р. …Раннее детство, старый дом. На задах у дровяника мы с Колей дурели, он меня толкнул в крапиву. Я обжёгся, пошёл жаловаться. «Не ходи, Ваня, не ходи». Всё же я пошёл, Колю отругали, а мне впоследствии так было стыдно перед ним. Почему-то помню этот факт до сего времени.
Перед моим поступлением в 1 класс Коля в это лето настойчиво, терпеливо занимался со мной. Он же отвёл меня в первый день на первый урок к учительнице Екатерине Васильевне. Дисциплину она держала при помощи берёзовой линейки. Треснет по рукам – не надо читать нотации или посылать записку родителям (не так, как теперь… «трудные ученики»).
1-я половина 20-х годов. Коля, Володя Лалетин (сын торговца Пети Лалетина, державшего волка, о котором ниже), а также Петя Макушев пошли купаться за Бобино на кордон. В бору закурили (они рано начали курить), загорелся сухой мох, начали топтать босыми ногами, безрезультатно.
Как раз шёл объездчик, затушил очаг, составил протокол. Была бы троица в детской колонии, но Петя Лалетин съездил в Вятку, всё уладил. Он тогда был самым богатым в Бобино. Целыми гуртами закупал скот в дальних деревнях и сдавал его на снабжение армии.
С братом Николаем. Ленинград, 1932 г.
Приведу интересный эпизод из воспоминаний Николая.
«Было мне лет 13. Однажды взял меня отец в гости на какой-то праздник к своему двоюродному брату Григорию в деревню Запиваловы. Приехали первыми, гостей ещё не было. Отца встретили приветливо, Григорий и его отец – глубокий старик, который с моим отцом разговаривал больше. Принимали нас внизу, а дом вообще-то солидный. Ладный палисадник перед домом из проволочной сетки – это была большая редкость по тем временам.
Потом стали съезжаться гости – в большинстве модные, интеллигентные, мне показалось, городские. Было их человек 15, большой стол на втором этаже. Тут я первый раз увидел, как столуются богатые. Перед каждым прибор со всей амуницией.
Пьяных среди гостей я не видел, кроме отца, которого также посадили за стол, и который напился ещё до приезда гостей. Мне было немного неловко за него. За столом я стеснялся, не знал, как себя вести и что можно брать. Меня кто-то из гостей подбодрил, положили в мою тарелку кушаний. Позднее бегал со сверстниками по улице. Запиваловцы имели в деревне мастерскую жестяных изделий, где ковали наёмные мастера, имели торговую лавку в Вятке. Наши старики, бывая в городе, часто захаживали к ним».
После окончания Митинской 7-летней школы Николай около трёх лет работал на фабрике «Красная звезда». Затем поступил в Вятский рабфак и после его окончания продолжил обучение в Ленинградском технологическом институте. В 1936 г., успешно закончив учебу в институте, поступил в аспирантуру. Затем в звании кандидата наук работал на кафедре.
Женился брат на ленинградке, однокурснице – Грецовой Екатерине. Её большая родня заметно поредела в годы ленинградской блокады.
В войну Николай, имея бронь, всё же ушёл добровольцем на фронт. Долгое время ничего о нём не было известно. И только в 1945 г. мы получили от него письмо и узнали о том, что в боях под Харьковом их часть была окружена. Выходя из окружения, он попал в плен, содержался в разных концлагерях.
При подходе Красной Армии военнопленные подняли в лагере восстание, перебили охрану. После лечения и спецпроверки Николай продолжил воевать и с боями дошёл от Польши до Берлина.
Некоторое время после войны он работал инженером на Вятско-Полянском заводе «Молот».
Затем много лет, вплоть до выхода на пенсию, Николай Яковлевич работал главным инженером одного из заводов Ленинградской области.
Воспитали с Екатериной Ивановной сыновей Бориса, Владимира22 и дочь Елизавету.
Сестра София, 1916 г. р. Перед войной закончила кожевенный техникум. Работала мастером на комбинате им. Ленина в посёлке Вахруши. Долгие годы вплоть до пенсии трудилась воспитателем в женском общежитии, которое по организации работы неоднократно занимало первое место среди общежитий Министерства лёгкой промышленности РСФСР».
«Теперь о себе. Как-то неловко, но попробую, как уж получится. В Библии указаны на каждый месяц несчастные дни. Демьян Бедный как-то пояснил, что «кто в такой день родится, тот ни к чёрту не годится». В октябре указано только одно число «6». Именно в это число я и родился.
И второй момент: жизнь делается начисто, природа черновиков не допускает. Этот умный афоризм попался мне лишь в 1981 г. Как это точно сказано! Но уже 68 лет и сделанные ошибки не поправить… Да и реальная оценка поступкам может быть дана именно по прошествии немалого времени».
