Главная > Выпуск №14 > Из дневника 1938–40 гг.

Из дневника 1938–40 гг.

«…Октября 6 дня 1938 года (день рождения).

Вчера в 6 утра с командой в 7 человек выехал на автомашине в Ворошилов для выполнения работ по подготовке зимних квартир для дивизиона. Работали с завтрака до вечера. Сегодня то же, но только днём стояли два часа из-за поломки рессоры. Закончили работу сегодня в 8 часов. Старшина Белканов ушёл в город, за себя никого не оставил. Бойцы стихийно вразброд ходили по улице, а многие ушли без разрешения в кино в соседнее подразделение.

У меня ушло 3 бойца, четвертого вернул с пол-дороги. В 9 часов получил приказание от полковника выслать одну машину на станцию. Пришлось послать двух человек искать шофёра Баткиса, который в числе трёх ушёл в самовольную отлучку. Придётся их немного «подтянуть»…

Сейчас 10 часов, машину выслал. Один красноармеец не вернулся из самовольной отлучки. Сижу, пишу эти строки и настроение такое, что охота бросить всё на свете, бросить ручку, разбить чернильницу, изорвать в клочья этот лист бумаги, выйти на улицу, броситься против ветра и бежать так, чтобы ветер рвал мою одежду в клочья…

Предстоит демобилизация – и чем ближе она, тем безразличнее становится. Мне кажется, что если прослужить ещё один год в армии, и я совсем откажусь ехать домой. Приезд домой мне кажется равносилен тому, если бы надумал поехать на Северный полюс без компаса. Все желания мои, все мечты сводятся сейчас к нулю. Конечно, это я не считаю отказом от борьбы и жизни. Это только временный упадок настроения, вызванный, я считаю, переутомлённостью.

Придут другие дни, и наступит новое настроение и новые силы. А силы и энергии чувствую в себе ещё непочатый край. Силы в себе чувствую ещё столько, что хватит её не меньше, чем на 76 лет. Нужно сейчас только хорошо отдохнуть, привести в порядок свои мысли и желания и направить их по правильному пути. Думаю, что от меня не уйдут ни одна из тех целей, которые я выберу в недалёком будущем. Решительности столько, что хоть отбавляй, потому что излишняя решительность срывает хорошие планы при недостатке опыта и практики в жизни, а мне только 24 года. Ещё осталось ряд замечательных мыслей, но пора спать…29
26 ноября 1940 г. Пошёл третий год, как приехал из армии. Первые дни после армии проводил дома. Сначала разбирал свои вещи и бумаги. Навёл порядок в дому по красноармейскому вкусу. Посещал своих друзей, знакомых и родственников. Пил пиво.

Особенное чувство наслаждения испытывал в том, что утром вставал без подъёма. И особенно было приятно и даже казалось странным то, что не только день, но и вечер и даже ночь на проход была в полном моём распоряжении.

В последних числах ноября 1938 года получил письмо от Николая. Он звал меня в Ленинград и послал на дорогу 200 рублей. Выехал я 1 декабря. Поехал туда в полной военной форме и со знаками отличия, так как на учёт ещё не стал.

После лагерной жизни в армии, после простора дальневосточных сопок, Ленинград произвёл на меня очень тяжёлое впечатление. Дни были пасмурные, туманные. Облака повисли на крышах города. Дым от фабрик заполнял все улицы и проулки. На земле шум, грохот, звонки трамваев, автомобили не дают проходу.

Первые дни я вставал по-красноармейски – рано. Позавтракаю, съезжу в город часа на два на три и возвращаюсь скорее домой, так как шум на улицах меня очень утомлял. Дома, на квартире у Коли я нашёл много интересных книг и решил их все перечитать. Книги меня очень заинтересовали, стал сидеть по ночам, а утром вставать в 9 , затем в 10, 11 и 12 часов дня. Днём опять за книги, а вечером уж ездил в город с Колей и Катей. Много раз посещали кино. Смотрел картину «Александр Невский». Был с Катей в Мариинском театре, смотрел балет «Бахчисарайский фонтан», впечатление осталось очень большое.

Посмотрел некоторые музеи и достопримечательности Ленинграда, которые не успел посмотреть в 1932 году. Побывал в магазинах и особенно уделил внимание тому, что хотел устроиться в Ленинграде на работу.

Был в Индустриальном институте узнать об условиях поступления. Личный секретарь директора посоветовала мне поступить на подготовительные курсы от этого института. Поехал туда, на Васильевский остров. С большим трудом нашёл этот дом, где были курсы, но в канцелярии никого не нашёл и уехал на квартиру.

Коля только узнал, что я ничего не нашёл, в 10 часу. Послал меня обратно на Васильевский остров. Приехал туда в 12 часу ночи. Занятия кончились, школа заперта, в коридорах работают уборщицы. Обегал все четыре этажа, но никого кроме уборщиц не нашёл. И когда направился к выходу, то на одной лестнице встретил старика. Это был начальник курсов. С первого вопроса узнал у меня, в чём дело, похлопал по плечу и сказал: «Приходи завтра, я набираю дополнительную группу». Я сказал, что завтра придти не смогу. «Ну, послезавтра». Я опять ему ответил, что приду дней через 10, т.к. нужно после армии устроиться на работу. «Ну ладно, устраивайся на работу и приходи».

Так я и не пришёл к этому старику, так как на работу не устроился. Принимают с большой охотой на каждом заводе, и особенно охотно берут токарей и слесарей, но не прописывает милиция (а когда уезжал из армии, была возможность написать проходное свидетельство на Ленинград – вот где был дурак-то я).

На Путиловце встретил токаря и разговорился с ним. Он сказал мне: «Здесь очень низки заработки, я поработал 4 месяца и рассчитываюсь, потому что зарабатывал не больше 400–500 рублей в месяц». А я согласен был работать и за 200–300 рублей. Но прописка…

Вторая цель моей поездки была что-нибудь купить. Она тоже оказалась нелёгкой. Первые дни я отдыхал, а потом ударили очень сильные морозы (таких в Ленинграде редко бывает), а я приехал в сапогах, в очередях стоять – ноги мерзнут, и при том был в военной форме, так что и неудобно толкаться по очередям. Но всё же я купил фуражку, две пары чулок и пластинку «Танго Расставание».

Третья цель – отдых. Её я выполнил хорошо, отдыхал с большим удовольствием и разнообразием. Очень понравилась у Коли квартира. Общая комната, кабинет для занятий, спальня, кухня, ванная, водопровод, электрическая печка, утюг и прочее, богатая мебель. Квартира на институтском дворе, посторонних ни одной души и работа при институте – три минуты хода. Коля при мне занимался почти всё дома, я читал книги, а вечером до 2 до 3 часов играли в карты в «подкидного». Из книг, прочитанных там, особенно произвела впечатление книга В. Шульгина «Дни». Шульгин – это известный монархист. Прожил я в Ленинграде почти целый месяц.

30 декабря был уже дома. Вечером зашли ко мне Пётр Григорьевич, Егор Васильевич и Ваня Ворсин, принесли вина, выпили за приезд. Начали уговаривать меня поработать в артели «Жестянщик» культурником. Я сначала отказывался, но потом согласился поговорить с руководством правления артели. В январе дал согласие пойти учиться в «Кировметаллсоюз» на курсы культурников30.

Приступил к работе 19 апреля 1939 года. На меня согласно должностным обязанностям возлагалось проведение политучебы с работниками артели, организация выборов в местные советы, комсомольской работы, подготовка значкистов ГТО, ГСО, ПВХО, распространение билетов лотереи Осоавиахима и др.

…Летом 1939 года оборудовал в артели Красный уголок. Когда пришёл в артель, то в ней было несколько жёлтых рваных плакатов, две ломаные скамейки и несколько табуреток. Я купил гарнитур за 920 рублей, дюжину стульев, шкаф, бильярд – 300 руб., картин рублей на 1000, оборвал старые плакаты, выдергал все гвозди, побелил стены. Поставил радиоприемник, купил «фотокор», наладил выписку газет.

…Как-то приехал один представитель из райкома партии. Встретил я его в цеховой конторе. Стал спрашивать о комсомольской работе. Я рассказал. Он предложил мне показать план работы. Я ему ответил, что план в другой конторе. Я думал, что он не пойдёт туда, а он сразу встал и позвал меня в ту контору.

Положение у меня оказалось очень неудачным, т.к. плана работы не было. Пришли в ту контору, я порылся в бумагах и объяснил ему, что этот план я носил домой и оставил дома. Ну, он ничего не сказал, посмотрел комсомольские дела и уехал.

В этот день пришёл я домой рано, делать было нечего, я вспомнил о комсомольском плане и решил его написать, хотя месяц уже кончался.

Посидел с полчаса и написал замечательный план. Только дописал – этот представитель райкома идёт по улице к нашему дому. Пришёл, проверил мой план и помог составить план работы на следующий месяц. Я ему предложил ночевать у нас, он согласился, переночевал и утром ушёл домой.

…Один раз от Коковых пробирались к Кусакиным на вечерку31. Не помню, у которых-то Черепах нам встретились мужчина и женщина. Я спросил: «Куда выведет эта дорога?» Он мне ответил дерзким матом. Я переспросил второй раз, он мне ответил так же.

Взял его за грудь, отвёл в сторонку и отпустил одну «дину» (так мы говорили на МСЗ). Он у меня свалился в снег. Вскакивает и хватает меня за обе руки. Я ему скомандовал: «Отпусти левую руку». Он отпустил. «Отпусти правую руку». Он отпустил, и я навесил вторую «дину». Вскакивает на ноги и опять ко мне. Я отпустил ещё несколько «дин». После этого он удовлетворился вполне и побежал вдоль деревни, оставил на дороге шапку и кашне.

 Жена его начала ругаться: «Как не стыдно, только пришёл из армии и ходит дерётся». Я на это ответил: «Потом научитесь, как надо отвечать, когда вас по-человечески спрашивают». Позднее узнал, что это были Тоня В. с мужем.

…12 апреля 1940 года в нашу артель с курсов Металлосоюза приехала новая кассир Жгулёва Таисия Ивановна. С марта месяца кассу вёл я, поэтому помогал ей составлять ведомость за прошлый месяц. С этой ведомости началось наше знакомство.

После составления ведомости начались другие дела. Например, разбирали шкаф с архивами, приводили старые документы в порядок. Она была рада, что я знакомил её со всеми порядками артели и делами, а я рад был провести время. Проводил с нею почти целые дни, а потом и дней не стало хватать, стал задерживаться вечерами.

 Я поставил батареи к приёмнику, стали слушать радио, сначала Коминтерновскую станцию, а потом заграничные концерты. Вечеров не стало хватать, и просиживали часто до утра…»32.

(Продолжение следует).