Версия для слабовидящихВятка по моей памяти начала 20-х годов
«Зимой отец и мать брали меня с собой на верхний рынок.
Телеграфные провода на ул. Ленина – по одному столбу насчитал 110 проводов... Городские сани на широких железных полозьях... Деревенские обозы, обозы... Рынок, как Сорочинская ярмарка... Нижний рынок на земляном мосту через улицу Ленина... «Жёлтые шкапчики» там, где сквер напротив Центральной гостиницы... Кафедральный собор с часами по середине ул. Коммуны против цирка... Густое гудение большого колокола Александровского собора...
Столовая в Доме крестьянина на ул. Большевиков. Пар, табачный дым, тусклые окна, сумрачно, шумно, на полу отпечатываются следы. Длинные столы и скамейки из простых досок. Тулупы, шубы, азямы. Их снимают и кладут на сиденье, некоторые обедают, не снимая.
Прежде чем занять место, отец рукавицей-шубницей объедки со стола смахнул на пол. Запомнился вкусный мясной суп и свежие караваи.
Отец спросил меня: «Хочешь ли горчицы?». Я слышал это слово, но не приходилось пробовать – похоже на мёд. Отец густо намазал кусок. Я откусил – запах приятный, но так бросилось в нос... глаза залило слезами. Выплюнул на стол, протёр глаза, – отец уже хмельной, смеётся; напротив мужики смеются. Мамка ругается на отца и тоже смеётся: «Ничего, ничего, пройдёт. На – квасом запей».
Потом летом ходил на целый день с Колей. По магазинам он всё меня за руку таскал. Запомнился запах духов в парикмахерской.
Вернувшись в деревню, рассказывал парням, что дважды за день видел в городе автомобиль. Публика останавливается и провожает его взглядом, пока не скроется из виду. А лошади, как бешеные, бросаются на тротуары прямо в толпу. Ездовые издали стараются свернуть в переулки, или держат лошадь под уздцы и глаза ей закрывают шапкой. Вообще в 20-е годы от пужливых лошадей много было увечий в публике.
В летнее время каждый раз брали меня к перевозу через реку Вятку караулить лошадь. Наиграюсь у реки, залезу в тарантас, усну. Синко толкает меня мордой, сено вытаскивает. Длинный день...
Вечером, как только подходит пароход «Митя», все глаза прогляжу, нет ли наших. А как увижу издали в толпе мать или отца – радуюсь...
Несколько раз оставляли лошадь в Дымково во дворе у Кошкиных. Старуха Кошкина (знаменитая мастерица дымковской игрушки – Г. Л.) с нашей бабушкой была знакома. Выйдет на крыльцо: «Иди, Ванюшка, покормлю». Шаньги, чай с сахаром.., дымковские игрушки. «Выбери, какая нравится». Я свистульки выбирал».
