П. А. Садырин.
На путях борьбы и исканий
(1906–1917 гг.)

Б. В. Садырин

Автор много лет занимается изучением жизни и трудовой деятельности своего родственника, известного общественного деятеля П. А. Садырина (1877–1938). В 2006 г. в научно-популярном альманахе «Герценка» (Вып. 10) опубликован материал «Депутат I Государственной Думы Павел Садырин». Предлагаемая в этот выпуск статья продолжает рассказ о жизнедеятельности П. А. Садырина после роспуска Думы.

Бывшие думцы

10 июля 1906 г. думцы обратились с так называемым Выборгским воззванием «Народу от народных представителей». Оно призывало граждан России до созыва Думы не давать «ни копейки налогов в казну, ни одного солдата в армию». Под Выборгским воззванием подписались и вятские депутаты: П. А. Садырин, И. Н. Овчинников, В. С. Вихарев, С. М. Корнильев, В. С. Нечаев, П. Ф. Целоусов, Н. И. Бирюков.

Любопытный факт: в составлении текста Выборгского воззвания участвовал знаменитый учёный, член Государственного Совета В. И. Вернадский. Он ещё в октябре 1905 г. был в числе готовивших и проводивших первый съезд конституционно-демократической партии. Сочувствуя Думе и её требованиям полной амнистии, он близко к сердцу принимал толки о будущем разгоне Думы. Только в 1918 г., работая над созданием Украинской Академии наук, В. И. Вернадский официально вышел из кадетской партии.

В отношении выборгских подписантов дальнейшие события развивались следующим образом: 13 июля 1906 г. начальник Вятского губернского жандармского управления получил из Петербурга телеграмму за подписью товарища министра внутренних дел Макарова. В ней говорилось, что воззвание бывших депутатов Государственной думы к народу приглашает к неповиновению и противодействию закону. Поэтому «распространители этого воззвания подлежат немедленному задержанию и привлечению к формальному дознанию по статье 129 пункту третьему Уголовного Уложения. Меру пресечения следует избрать содержание под стражей»¹.

Слежка. Преследование. Арест

После роспуска Думы за её депутатами, особенно за подписавшими Выборгское воззвание, вёлся постоянный и неусыпный надзор полиции. Не остались без внимания бывшие вятские думцы, в их числе и П. А. Садырин. Где бы Павел Александрович ни находился, с кем бы ни встречался – полицейские чины постоянно следовали за ним.

По их доносам и рапортам можно даже проследить маршруты поездок П. А. Садырина по губернии: «25 июля 1906 г. бывшие члены Государственной думы Иван Никифоров Овчинников и Павел Александров Садырин возвратились в Малмыж»; 31 июля проездом Садырин останавливался в Нолинске и «заходил в земскую управу для свидания со своими знакомыми, где к нему собрались бывшие на занятиях все служащие управы и случайно бывшие в управе учительницы. Садырин вёл с ними разговоры о действиях Государственной думы, о происходивших собраниях в Выборге, причём порицающим образом относился к действиям правительства и настаивал на распространении в народе и приведении в исполнение резолюции членов по поводу роспуска Думы – неуплаты налогов и непредставление солдат…»; «…из Котельнича выбыл в Вятку бывший член Государственной думы Садырин, служащий у коммерсанта П. И. Александрова в г. Малмыже, – сообщал вятскому полицмейстеру начальник губернского жандармского управления и продолжал, – …прошу распоряжения Вашего Высокоблагородия об установлении за ним негласного наблюдения, и что будет замечено, заслуживающее внимания, мне сообщите. О времени выезда Садырина не откажите меня уведомить…»².

Слежка за П. А. Садыриным продолжалась: 9 августа из Вятки он выехал в Малмыж, оттуда в Пермь, о чём было доложено начальнику жандармского управления. 20 августа возвратился в село Савали Малмыжского уезда³.

До поездки в Пермь он сумел побывать в Котельниче, «в уезде которого был избран выборщиком от Гвоздевской волости – места родины г. Садырина, …пользовался особым вниманием со стороны тайной полиции, не отступавшей от бывшего депутата ни на шаг. Когда же г. Садырин бывал в местах, куда шпионам вход недоступен, например, в местном общественном собрании, то наблюдение за депутатом производилось местным исправником»⁴.

Поездки П. А. Садырина, за которыми так пристально следили жандармы, имели определённый смысл и цель. Он и его товарищи не смирились с роспуском Думы, продолжали искать в народе поддержку. (В соответствии с действующим законодательством император имел право распускать Думу при условии назначения срока выборов нового её состава. Условие это Николаем II было соблюдено. Противозаконными были, скорее, действия депутатов – подписантов Выборгского воззвания – замечание В. И. Бакулина). Подобное происходило в Котельничском уезде. Побывав в некоторых деревнях, П. А. Садырин прибыл на встречу с крестьянами в с. Юрьево Гвоздевской волости. Один из них – Ф. Я. Холманских из дер. Слудка – попросил бывшего депутата что-нибудь сказать народу, но пристав и стражники заставили крестьян разойтись по домам. Чуть позже крестьяне помогли П. А. Садырину переправиться на пароме через р. Молому и скрыться от преследователей в соседнем Орловском уезде.

Выборгское воззвание в виде гектографированной прокламации «ходило» уже по сёлам и деревням Орловского, Котельничского, Уржумского, Нолинского, Малмыжского и других уездов Вятской губернии.

Крестьяне, у которых урядники находили эти прокламации, осторожно отвечали стражам порядка, что они получили их в конвертах, почерка и адреса написавшего не знают.

Вятский губернатор С. Д. Горчаков, выполняя полученные из Петербурга указания, 26 августа 1906 г. издал постановление, в котором было сказано: «…подвергнуть учёного агронома Павла Садырина аресту на три месяца». А в этот день бывший депутат был на квартире у В. А. Батуева в Малмыже во время обыска, производимого уездным исправником. Батуев обвинялся в принадлежности к запрещённому «Крестьянскому союзу». Садырин с И. Н. Овчинниковым выразили своё сочувствие Батуеву. На требование полиции удалиться из дома они ответили решительным отказом.

У Батуева изъяли ряд прокламаций противоправительственного содержания, среди них текст Выборгского воззвания – «Народу от народных представителей». На этом изъятом полицией экземпляре стояли подписи вятских депутатов. В результате В. А. Батуев за противоправительственную агитацию «подчинён был гласному надзору полиции на 2 года, с 26 октября 1906 года»⁵.

Скоро дошла очередь и до Павла Александровича. «Вятская газета» (21 сентября 1906 г.) сообщила своим читателям о том, что 12 сентября в помещении Малмыжского общественного собрания арестован бывший член Государственной думы П. А. Садырин. По-видимому, тюремное заключение он отбывал в Вятке.

Нужно заметить, что П. А. Садырин и И. Н. Овчинников постоянно находились в поле зрения губернского жандармского управления ещё и как организаторы в Малмыже местной группы конституционно-демократической партии и члены её комитета, соответственно, её секретарь и председатель.

Подвергались преследованиям властей и другие вятские депутаты: их отстраняли от службы (священника Н. В. Огнева), высылали в другие губернии, арестовывали и привлекали к суду (С. Я. Тумбусова, Н. И. Бирюкова, В. С. Нечаева, П. Ф. Целоусова и др.)⁶. Вятский губернатор С. Д. Горчаков без всяких церемоний обходился с бывшими членами Государственной думы. Из 13 вятчан, состоявших её депутатами, четверо были высланы за пределы губернии, двое сидели в тюрьме, пятеро же из-за опасности подвергнуться репрессиям выехали из губернии. Преследовались не только депутаты. Губернаторские отчёты сообщали, что за 1906–1908 гг. из Вятской губернии были высланы 384 человека, по политическим делам заключены в тюрьму 1091 человек. Репрессиям подверглась и газета «Вятская речь», издаваемая Н. А. Чарушиным.

Революционные антиправительственные настроения выплёскивались в губернии в убийства полицейских и даже в попытку покушения на губернатора⁷.

А как относилась вятская интеллигенция к потерпевшим поражение думцам? Ответы, естественно, могут быть разными. С одним из них мы можем познакомиться в воспоминаниях Т. С. Лобовикова (сына известного вятского фотографа-художника Сергея Александровича Лобовикова) «О круге друзей семьи С. А. Лобовикова».

Вот что писал в своё время Тимофей Сергеевич: «Позволю себе рассказать ещё об одном обстоятельстве из жизни С. А. Лобовикова, которое как-то рисует его контакты с людьми и атмосферу дома....

Сергей Александрович Лобовиков отнюдь не был революционером. Он был далёк от какой бы то ни было партийности, его общественная деятельность шла в плоскости так называемого земства; при выборах в Государственную думу он голосовал за список «трудовиков». Но он осуждал царизм, симпатизировал его противникам.

В середине 1970-х гг., случайно, в старом семейном альбоме под одной из фотографий я обнаружил полоску белой бумаги. Вскрыв, нашёл там письмо человека, подписавшегося неразборчиво. Сергей Александрович датировал получение «15/XI.06». В письме было написано: «Дорогой Сергей Александрович!.. чувствую себя неоплатным должником Вашим. Но утешаю себя мыслью…отплатить Вам за Вашу доброту…

Мысленно переношусь к Вам туда – я всё ещё не вытравил воспоминаний о Вятке – и стараюсь представить себе Вас… в комнате, увешанной Вашими прелестными снимками. Бури житейские стихают в ней… Но слышатся всё же. И я знаю, что Вы не на стороне гасильников; знаю тоже, что порой Вы отрываете взор от любимого искусства и переносите его на «погибающих за великое дело любви». В душе тогда Вашей шевельнётся и другое чувство – сожаление, что Вам не дано в жизни идти в буре с нами. Не сожалейте об этом. Пройдёт гроза, проглянет красное солнышко, и Вы, такие, как Вы, нужны будете жизни. И если теперь вопросы искусства отошли в сторону, то это ненадолго. Скоро откроется широкая дорога ему. А теперь уже хорошо и то, что нам около Вас тепло и ощущается сочувствие и доброта. Это чрезвычайно много по нынешним жестоким временам.

О себе могу сказать, что остался прежним – верующим человеком. События со времён роспуска Думы только укрепили мою веру в торжество правого дела. Оно не далеко (курсив мой – Б. С.). …Я всё скитаюсь… и на сколько хватает физических сил стараюсь содействовать торжеству правого дела… Порой сваливаешься на постель от усталости, порой боишься свалиться от неё на улице… Но… разве можно в такое время (думать) об отдыхе; приходится жить как птице небесной и буквально питаться, чем бог пошлёт. Но всё это пустяки. Потом отдых будет сладок…».

Из письма ясно, что этот человек перенёс в Вятке тяжёлое для него время, что он провёл у Сергея Александровича не один день, что он по-боевому настроен в эти дни реакции и «ликвидаторства», пребывает на нелегальном положении. Кто он – мне установить не удалось. Его письмо придало чёткую реальность рассказам моей матери (Елизаветы Андреевны Лобовиковой – Б. С.), что к отцу не раз приходили люди, подчас незнакомые, с просьбой прикрыть на время от полиции, и отец шёл навстречу этим просьбам. Положение фотографии, куда часто заходят клиенты, было благоприятно для этого.

Сергея Александровича связывали тёплые уважительные отношения с ветераном-народником Н. А. Чарушиным, прошедшим карийскую каторгу и издававшим оппозиционные правительству газеты. В 1913 г. власти почти задушили «Вятскую речь», запугав все типографии города репрессиями за её печатание. Н. А. Чарушин упросил Сергея Александровича открыть небольшую типографию для этой цели и как-то организовал кредит Сергею Александровичу на это дело. Типография была убыточной, и Сергей Александрович ликвидировал её тотчас после Февральской революции»⁸.

П. А. Садырин встречался с С. А. Лобовиковым, был с ним знаком так же, как и с Н. А. Чарушиным, активно сотрудничая с его газетой. Но выше приведённое письмо принадлежит не его перу. Пока автора не удалось установить.

Под наблюдением «гасителей».
Второй арест. «Таганка»

Под наблюдением «гасителей» из жандармского управления Павел Александрович продолжал оставаться с 1906 г. по сентябрь 1907 г., будучи сначала агрономом в имении Александровых, а с июля 1907 г. – агрономом Савальской гимназии.

В октябре 1907 г. Малмыжское уездное полицейское управление, на основании 29 статьи Устава о паспортах издания 1903 г., выдаёт П. А. Садырину, крестьянину Котельничского уезда Гвоздевской волости, билет за № 27 «для проживания во всех городах Российской империи сроком на шесть месяцев». Заметим: только на шесть месяцев. По истечении этого срока он должен был снова обращаться в местную полицию за разрешением на получение следующего билета с видом на жительство.

Известно, что в декабре 1907 г. Особое присутствие Петербургской судебной палаты приговорило 167 обвиняемых в подписании Выборгского воззвания к трём месяцам тюрьмы каждого, что означало лишение их избирательных прав при выборах в Думу и выдвижении на общественные должности.

Правда, В. А. Оболенский вспоминал об этом событии как не очень суровом: «…Судебная палата приговорила нас к трём месяцам тюрьмы. По слухам, ходившим в Петербурге, часть судей стояла за полное оправдание, но в дело вмешался министр юстиции Щегловитов, давший знать по телефону Крашенинникову (председатель Судебной палаты – Б. С.), что царь во что бы то ни стало желает сурового приговора. В результате судьи приняли компромиссное решение. Приговор был обвинительный, но не суровый. Для нас мягкость его была приятной неожиданностью. Если нас в нём что и огорчало, то не тюремное заключение, а то, что мы навсегда лишались избирательных прав не только в Государственную думу, но также в земские и городские самоуправления, работе в которых многие из нас отдали лучшие годы своей жизни»⁹.

В. П. Обнинский в книге «Новый строй», изданной в Москве в 1911 г., писал о том, что правительство не устраивали ни первая, ни вторая Думы, ни кадеты, ни социал-демократы, ни социалисты-революционеры: «Довольно легко разгромив центральные органы социал-демократов и социалистов-революционеров, по крайней мере, те, что действовали открыто, как Совет рабочих депутатов, правительство перешло к планомерной борьбе с «кадетами»; здесь не годились привычные приёмы – шпионство и провокация: партия действовала, несмотря на отказы в легализации, на виду, и хотя число так называемых «тайных кадет» всё росло, по мере ошибок кабинета и уклонения его от Манифеста 17 октября, численность зарегистрированных членов, конечно, должна была упасть, так как простая осторожность не позволяла заносить в партийные списки состоящих на государственной и общественной службе, крестьян и т. п., зависимых от произвола властей лиц. Оставшиеся на виду принимали на себя, зато, все удары реакции…». Систематическим обыскам подвергались кадетские бюро, изгонялись со службы земские служащие, особенно врачи, предводители дворянства.

Автор сообщал, что кое-кого «высылали из губернии (Иваницкий, Садырин, Родионов, Крюков и др.), не оставляли в покое и в новых местах жительства… О бывших депутатах первой и второй Дум и говорить бы не стоило: все они лишались своих прежних мест, и многие принуждены жить за счёт общественной благотворительности, у нас по необходимости всегда скудной».

Обнинский рассказывал о поведении администрации на местах, в том числе о вятском губернаторе Горчакове и его отношении к газете «Вятский край», с которой сотрудничал П. А. Садырин: «…узнаём однажды, что вятский губернатор вызвал секретаря редакции «Вятского края» и, в присутствии полицмейстера и вице-губернатора, под угрозой немедленного закрытия типографии, предложил ему дать подписку, что сама редакция добровольно пожелала представлять номера газеты в гранках на цензуру вице-губернатора и что она никогда не будет жаловаться на губернатора за это распоряжение, а также обязуется не оглашать содержания разговора с ним. Эти оригинальные меры привели к тому, что цензура «Вятского края» была отменена распоряжением из Петербурга; однако, неугомонный губернатор восстановил её при посредстве наблюдающего за типографиями редактора местного официоза, Стефановского (возможно, Л. И. Софийского – Б. С.), который ночью приходил в типографию «Вятского края» и цензуровал номера, насильно овладевая ими».

И ещё один любопытный факт из этой же книги. Некоторые члены Думы – священники, в их числе Н. В. Огнев, протоиерей из г. Яранска Вятской губернии, выступил с протестами против смертной казни. За это они лишались сана: «Вслед шли коллективные просьбы о снятии наказаний, о возвращении духовных отцов; под просьбой о св. Огневе было, напр., более 330 подписей; кто знает, как трудно собирать такие подписи в деревенской глуши, где всякий урядник является грозой населения, где совершенно отсутствует всякая организация, тот поймёт, что такие приговоры, такие петиции были настоящими воплями души, оскорблённой в лучших сторонах своих»¹⁰.

Известно, что в феврале 1908 г. П. А. Садырин выехал из пределов Малмыжского уезда. В марте он был уже в Москве.

4 марта 1908 г. он присутствовал на похоронах известного русского экономиста, статистика и публициста, члена-корреспондента Петербургской Академии наук Александра Ивановича Чупрова. На Ваганьковском кладбище, на могиле Чупрова от Комитета сельских ссудо-сберегательных и промышленных товариществ и от себя П. А. Садырин произнёс речь. В ней он, в частности, назвал покойного «апостолом кооперации» и заметил, что Чупров «идеи кооперативного движения сумел воплотить в такие конкретные формы, настолько разнообразные и обоснованные, особенно в применении к сельскому хозяйству, что заставил серьёзно задуматься широкие слои русского общества над этою новою формою общественных отношений.

Семена, брошенные тобою, взошли и дали могучие ростки. Кооперативное движение разрастается с каждым днём и мало-помалу становится движением народным. Оно достигло уже таких размеров, что явилась потребность созыва всероссийского съезда представителей всех видов кооперации…»¹¹.

Скоро после этого его арестовали. «Вятская речь» 20 мая 1908 г. писала: «Вятка. 20 мая. Закрылись двери тюрьмы за депутатами первой Государственной думы, осуждёнными на трёхмесячное заключение по делу о Выборгском воззвании.

…Печальная, грустная страница, суровая неприглядная действительность!

…Позади мёртвая, безглагольная страна… Нищета и голод. Кровь и слёзы и жертвы без конца, без счёта».

И здесь же, в разделе из «Последней почты» газета сообщала: за три месяца 1908 г. «по всей империи … приговорено к смерти 766 душ…».

Свой срок П. А. Садырин отбывал в московской таганской тюрьме. В книге В. П. Обнинского «Новый строй» помещён групповой снимок с надписью: «Группа членов Первой Государственной думы по выпуске из Каменщиков (Садырин, Шершеневич, Лебедев, фон-Рутцен, Савельев, Муромцев, Кокошкин, кн. Урусов, Федоровский, Комиссаров)»¹².

В своих воспоминаниях известный книгоиздатель М. В. Сабашников, будучи хорошо знаком с П. А. Садыриным и состоя с ним в переписке, писал о думцах и их Выборгском воззвании, которое, по его мнению, в стране не имело особого влияния. Он также считал, что тюремное заключение выборжцев «было обставлено прилично», и они имели возможность проводить в тюрьме литературную и научную работу. И почему-то говорил: «Обидно было за П. А. Садырина, который как депутат от крестьян, не привилегированного сословия, подвергнут был более суровому содержанию»¹³.

Хотя мы знаем, что П. А. Садырин тоже имел возможность заниматься в тюрьме любимым делом.

Тюремная камера не стала помехой для работы П. А. Садырина. Его убеждения, ум, душа и в застенке искали самовыражения. Он и здесь размышлял, писал статьи на темы кооперативного движения, сельскохозяйственной кооперации.

В связи с этим очень интересным видится нам письмо П. А. Садырина от 2 сентября 1908 г. Павел Александрович адресовал его Николаю Аполлоновичу Чарушину в «Вятскую речь». Он сообщал о том, что выслал шесть статей по кооперации для «Вятской речи» и что желательно бы поместить их в таком порядке: 1) «Кооперация», 2) «Потребительские общества в Англии», 3) «Потребительские общества в России», 4) «Московский Союз потребительских обществ», 5) «Положение сельскохозяйственной кооперации в Германии», 6) «Кредитные кооперативные учреждения в сельском хозяйстве».

По мнению автора, статьи пятая и шестая длинны, поэтому лучше их разбить – каждую на два номера. И ещё он просил выслать ему «10 экземпляров каждого номера и 40 экземпляров в Суджу Курской губернии Петру Дмитриевичу Долгорукову».

Продолжая письмо, П. А. Садырин замечал: «Все статьи написаны в тюрьме на бумаге даже со штемпелем тюрьмы. Тотчас же по выходе я не имел возможность их отправить, а потому присылаю с замедлением. Если желаете, даты статей можно, конечно, не помещать…

…Цель моих статей – обратить внимание сородичей – вятичей – на новую форму общественных отношений. В частности и для Вятской губернии кооперация имеет громадное будущее.

Не желаете ли получить в обмен на «Вятскую речь» единственный в России (справочник, издание) потребительской кооперации «Союз потребителей». Если желаете, уведомите меня, я устрою.

В заключение позвольте передать Вам и всей редакции мои приветы и приветы многих москвичей, которые читают «Вятскую речь». Я говорю Вам не комплименты. Что мы здесь удивляемся, каким образом удаётся Вам в провинции, в таком небольшом городе вести газету так хорошо. Дай Бог Вам сил и средств продолжать дело в том же духе.

Жму Вашу руку. Уважающий Вас П. Садырин.

P. S. Если бы «В. В.» («Вятский вестник» – Б. С.) так или иначе отозвался о моих статьях или вообще обо мне, – не откажите выслать мне тот номер «В. В.»¹⁴.

«Фельетоны» П. А. Садырина
и «Вятский вестник»

Статьи, написанные П. А. Садыриным во время тюремного заключения в период с 5 июня по 28 июня 1908 г., были опубликованы в «Вятской речи», в семи её номерах: 11, 13, 16, 18, 19, 20, 24 сентября.

В первой статье «О кооперации» автор рассуждал о пользе кооперативного движения, его истории и широком содержании. Он заключил её следующим образом: «Для дальнейшего развития кооперативного движения, несомненно, нужна наличность известной культурности населения, политических его прав, свободы союзов, личности и собраний, хорошего кооперативного законодательства и т. д., но при современных условиях русской жизни кооперативное движение может расти и развиваться, хотя медленно, но идти к своей цели. Постепенно пробуждающееся самосознание русского народа, всколыхнувшееся особенно в 1904–1906 гг., служит тому порукой».

В других статьях П. А. Садырин писал о богатейшем опыте Англии – колыбели кооперативного движения – с её популярными и авторитетными потребительскими обществами и их оптовыми союзами с производством собственных товаров, производительными товариществами. Он рассказывал о сельскохозяйственной кооперации в Германии, России, делая упор на то, что «…в России – земледельческой, крестьянской стране – сельскохозяйственной кооперации принадлежит громадное будущее». Он убеждённо говорил о несомненной пользе для сельского хозяйства кредитных кооперативов, в том числе для развития и улучшения сельскохозяйственного производства в Вятской губернии. Потребительские общества должны существовать для трудового народа и служить ему.

Уже в этих газетных материалах автор представал перед читателями как учёный-аграрник, агроном, обладающий знаниями исторического плана и понимающий заботы своего времени, нужды трудового крестьянства.

А ранее упомянутый П. А. Садыриным «Вятский вестник» действительно «отозвался» на публикацию его фельетонов в чарушинской «Вятской речи». Некто Иван Фёдоров в своём «Дневнике», периодически печатающемся на страницах «Вятского вестника», в пространной статье «Рабы слов» весьма усердно ругал земство. Он просто в ужас приходил от того, что земство за сорок лет своего существования совершенно бесполезно истратило целую уйму денег на агрономию.

Досталось от И. Фёдорова и П. А. Садырину: «Наш вятский прославленный „культурный деятель” и „народный избранник” Садырин, сидя в „Крестах” за Выборгское воззвание, употребил тюремные досуги на сочинение фельетонов для В. Р. («Вятской речи» – Б. С.) и в одном из них (см. № 167 от 24 сентября 1908 г.) изрекал следующее мнение о плодах, принесённых агрономиею в «передовом вятском земстве»: «Наша Вятская губерния, – говорит Садырин, – имела и имеет честных и беззаветных тружеников в лице земских агрономов, которые давно стараются провести приобретения науки в жизнь, но их попытки разбивались о бесправное положение крестьянства, его бедность, малокультурность и недоверие к интеллигентным силам».

В своей попытке развенчать утверждение П. А. Садырина Иван Фёдоров, этот ярый противник вятских агрономов, сослался даже на официальную бумагу, автором которой был Михаил Евграфович Салтыков, служивший в Вятской губернии – месте своей ссылки: «Весьма недавно Министерство Государственных Имуществ начало вводить между крестьянами сеяние разных родов хлеба иностранных пород, и уже меры эти имеют самые блестящие результаты. …Зерно крупное, тяжелее весом и чище … и самый урожай бывает вдвое и часто втрое более обыкновенного».

Будущий писатель-сатирик, видимо, в той же бумаге сообщал о том, что на сельскохозяйственной выставке в Вятке в 1850 г. крестьяне-опытники из разных уездов Вятской губернии показывали замечательные образцы овса рижского и арабского, ячменя английского, пшеницы самарской, саратовской и белотурки. Он с удовольствием перечислял имена и фамилии государственных крестьян, удостоенных наград Комитета, и в том числе Филиппа Садырина из Котельничского уезда.

Рассказывая об этом, Иван Фёдоров нет-нет да и попинывал агронома, «передового деятеля – прогрессиста Садырина», земских агрономов за якобы совершенно неправильную постановку дела: «К ним вполне применима пословица вятских крестьян: „Людям надо, чтобы корова доила, а нам, чтобы только по двору ходила”»¹⁵.

Здравомыслящий человек, думаем мы сегодня, конечно же, не будет отрицать полезной деятельности крестьян-опытников, творивших на Вятской земле в дореформенные и пореформенные времена. Но не надо забывать и другое: таких творцов в миллионной крестьянской массе губернии были единицы. И использовали они семена, выведенные учёными агрономами разных стран, в том числе и России.

П. А. Садырин имел в виду именно это обстоятельство, говоря о необходимости улучшения агрономического дела и расширения его, приближения к широким крестьянским массам.

«Дневник» Ивана Фёдорова поколачивал ещё и земскую деятельность по кустарным промыслам. И делал он это опять же по материалам явно неприятной для него газеты «Вятская речь», а также других российских изданий, в частности, журнала «Былое» за июль 1907 г. Не нравилось ему, что земцы – «кустари» занимались ещё и политическими вопросами. Вот, оказывается, где собака-то зарыта! Используя любой случай, вырвав кусочек из текста неугодной газеты, неугодного автора, обратить всё это против Н. А. Чарушина, П. А. Садырина, кн. П. Д. Долгорукова, писателя В. Г. Короленко.

Вот таков Иван Фёдоров со своим «Дневником» в консервативной газете «Вятский вестник», которую хотел заполучить П. А. Садырин с помощью Н. А. Чарушина.

Павел Александрович оказался крепким орешком, не по зубам подобным журналистам. Не изменил своим взглядам и пристрастиям. Значительно позже, уже при советской власти его считали крупным экономистом-аграрником и справедливо отмечали, что проблемами сельскохозяйственной кооперации он начал заниматься ещё в 1908 г.

(Продолжение следует).

Примечания

1. ГАКО. Ф. 719. Оп. 1. Д. 170. Л. 23.
2. Там же. Ф. 714. Оп. 1. Д. 446. Л. 124–125, 129.
3. Там же. Л. 131, 133–134.
4. Вят. газета. 1906. 24 авг. (№ 34). С. 1086–1087.
5. ГАКО. Ф. 714. Оп. 1. Д. 496. Л. 18.
6. Там же. Д. 443. Л. 122.
7. Нов. вариант. Киров, 2001. 27 сент. (№ 34). С. 12.
8. Лобовиков Т. С. О С. А. Лобовикове – человеке и художнике // ОКЛ КОУНБ. Д 618. П. 3. Л. 10.
9. Оболенский В. А. Моя жизнь. Мои современники. Париж : IМСА-РRЕSS, 1988. С. 408.
10. Обнинский В. Новый строй. М. : Т-во «Образование», 1911. Ч. 1 : Манифест 17 октября 1905 г. – 8 июля 1906 г.  С. 230, 232, 277–278, 320.
11. Вят. речь. 1908. 12 марта (№ 20). С. 2.
12. Обнинский, В. Новый строй. М.: Тип. Рус. товарищества печат. и изд. дела, 1909. Ч. 2 : Реакция. С. 200, 320.
13. Сабашников М. В. Воспоминания. 2-е изд., доп. М. : Книга, 1998. С. 320.
14. РГАЛИ. Ф. 1642. Оп. 1. Ед. хр. 63.
15. Вят. вестник. 1909. 15 марта (№ 59). Прил. С. 1–8.