Главная > Выпуск №12 > Об имени «Вятка»

Об имени «Вятка»

Сергей Ухов

В этой статье рассматривается этимология (происхождение) имени Вятка, исследуется его исходное значение и делается попытка проследить историческую эволюцию этого имени.

Этимология

Во-первых, что такое Вятка? Вятка  – это название и реки, и местности, и главного города этой местности в определенный исторический период. Как правило, название местности вокруг реки образуется от названия реки при помощи грамматических форм: Прикамье, Поволжье. Но есть и исключения. Например, название реки Дон употребляется и как название местности.

Географическая особенность бассейна Вятки в том, что река Вятка образует своего рода «подкову», внутри которой заключена большая часть Вятской земли. Это определяет компактность бассейна и в условиях географического однообразия Русской равнины является чуть ли не единственным значимым отличительным признаком Вятки на фоне соседних регионов. Этот фактор и проявился в виде тождества (омонимичности) названий реки и местности и, видимо, главного города.

Название города, безусловно, вторично. А что первично? Обратимся к этимологии слова Вятка.

Наиболее распространенной среди местных краеведов считается версия происхождения названия реки от удмуртского племени ватка. Эта версия попала даже в топонимический словарь Е. М. Поспелова (15. C. 108). Объяснение простое: «положение реки в обл. древнего расселения удмуртов».  Сам факт «древнего расселения удмуртов» на Вятке сомнению не подвергается.

Но по законам лингвистики слово Вятка никак не может произойти от слова ватка, как и от любого другого финно-угорского слова. Дело в том, что в финно-угорских языках нет мягкого в (в') и ему подобных звуков, а русское в (как и большинство других согласных) перед а никогда не подвергается палатализации (не смягчается). Специалистам по истории русского языка хорошо известно, что буква я (звук а с предшествующим палатизированным согласным) после согласных в корневой морфеме появляется, как правило, на месте е носового (), а после в – исключительно в этом случае (вяз от о.-с. *vzъ, вязать от о.-с. *vzati, святой от о.-с. *svtъ и т. п.).

Примечание. Сложилась традиция передачи буквы  в финских и эстонских именах собственных буквой я. Но эта чисто письменная традиция ХХ в. (появившаяся при туземизации собственных имен после получения финнами и эстонцами национальной государственности) не имеет никакого отношения к устной народной традиции передачи финских названий, т. к. финские согласные перед  не смягчаются, а финское v, например, во всех позициях звучит, как русское твердое в.

Таким образом, этимологизацию топонима Вятка от слова ватка можно считать недоразумением. Между тем есть обширная литература по этимологии морфемы вят- в этнониме (названии этнической группы) вятичи и многочисленных гидронимах (названиях рек) в бассейнах Днепра и Оки и в Прибалтике (Вяча, Вятца, Вятчер, Вячка, Вятчик, Венча, Venta, Vente). По этому вопросу высказывались такие гранды славистики и индоевропеистики, как Л. Нидерле (10), М. Фасмер (27. Т. 1), С. Роспонд (16), В. И. Топоров, О. Н. Трубачев (22, 25), Г. А. Хабургаев (28) и мн. др. Мнения этих лингвистов в основном совпадают: исходной основой для этих наименований является индоевропейское *vent-, которая в праславянском языке даёт *vt-, а в восточнославянских - вят- (у Роспонда исходная форма *ven-t, у Нидерле – *vend). Правда, Фасмер отвергал связь с этой основой этнонимов венеты и венеды; с ним не согласен Хабургаев и большинство современных исследователей.

Исходная семантика не вполне ясна. По мнению Роспонда, исходное значение – «мокрый, влажный». Сербский славист М. Будимир (2. С. 128 и сл.) возводит вятичи вместе с veneti (по его мнению, это полногласная форма) к *ven-, сравнивая со слав. *vtj-, серб. веи «больший».

Первой применила указанную этимологию к гидрониму Вятка преподаватель Кировского педагогического института Л. Н. Макарова (рукопись – 6 и публикация в сокращении – 7). Исходным топонимом она считала название реки со значением «большая». В рукописи приведён наиболее полный обзор литературы по этимологии слов с корнем вят-, дан критический анализ околонаучных этимологий топонима Вятка, впервые обращено внимание на балто-славянский характер этого топонима. Это, пожалуй, единственная научно обоснованная этимология названия Вятка.

В подтверждение гипотезы Макаровой приведу ещё два аргумента.

1. Основа вят- в значении «больший» имелась и в древнерусском языке, в частности, зафиксирована в новгородских летописях («вятшие люди»).

2. У гидронима Вятка есть топонимическая пара. Это Молома (пр. приток Вятки), название которой восходит к и.-е. корню mol-/mel- со значением «разбивающий  волны», «мелкий» (29. Т. 1. С. 522). Сравните также топонимическую пару Волга – Молога с исходными значениями «многоводная – мелкая». Молома, так же, как и Молога, является «стратегическим» для наших предков притоком материнской реки, связывающим её с другими водными системами, поэтому противопоставление «большая – меньшая», «водная – мелкая» здесь семантически (по смыслу) оправданы.

Балто-славянское происхождение гидронима Вятка не должно удивлять: балто-славянская топонимия является обычной для окружающей территории, и название главной реки региона не выбивается из ареала балто-славянских названий. Большинство притоков верхней и средней Вятки, в том числе все основные (Летка, Белая Холуница, Чепца, Великая, Быстрица, Молома), – имеют славянские или балто-славянские названия (этимологию гидронимов Чепца и Летка см. в моей работе – 26). У многих притоков нижней Вятки есть соответствия на западе России и в балтийской топонимии, в частности Немды (27. Т. 2. С. 588, Т. 3. С. 62 ; 22. С. 169, 198 ; 11. С. 289 ; 17. С. 58), Шошмы (23. С. 231), Шижмы (22. С. 213).

И всё же в работе Макаровой есть спорные моменты.

1. Если значение «больший» и можно применить к гидрониму Вятка, то как объяснить названия многочисленных мелких речек с той же основой в бассейнах Днепра и Оки и в Прибалтике? Конечно, каждая из них является большей по отношению к меньшим речушкам, но это не является отличительным признаком гидронима. К тому же в таких случаях (для рек-тёзок) в славянской традиции называния принято применять определение со значением «большой» без сравнительной степени (др.-рус. великий).

2. Гидроним Вятка, по мнению Макаровой, содержит деминутивный (уменьшительный) суффикс -ка, что не вяжется с семантикой основы («большая»).  Макарова объяснила это тем, что этот суффикс в гидронимах утратил свое деминутивное значение, став чисто гидронимическим словообразовательным формантом. Последнее утверждение неверно. В древности суффикс -ка для образования русских гидронимов не был продуктивен, а стал широко применяться только с XIX в., а особенно в XX в., причём обязательно с деминутивным значением (только в отношении мелких рек). Ср., например, названия вятских речек в XIX в. (Хлыновица, Медяна, Кумена) и в XX (Хлыновка, Медянка, Куменка). Суффикс -k- совершенно не характерен и для балтийских гидронимов (22). В бассейне Вятки, кроме самой Вятки, есть ещё и р. Летка, с тем же редким для старых русских гидронимов суффиксом. Но в слове Летка -ка – отглагольный словообразовательный суффикс, без субъективной оценки и без гидронимической специфики: ср. летка «желобок, по которому идёт мука из-под жернова» (Даль) от лететь «течь» (диал.; 19). Значение же суффикса -ка в гидрониме Вятка осталось невыясненным.

Итак, определённые сомнения есть. И, может быть, прав один из самых авторитетных славистов XX в. Г. А. Хабургаев, который сделал вывод, что «вряд ли перспективно этимологизировать этот этноним (вятичи. – С. У.) на славянской почве» (28. С. 96). Хабургаев отнёс этот этноним к числу тех древнейших образований, которые, по словам академика Трубачёва, «пережили не один и не два языка, сменивших друг друга на данной территории. Известна способность этнонимов усваиваться носителями иного языка. Это как раз важно учитывать для территорий, которые характеризуются непрерывностью культурных традиции» (25. С. 23). Заметим, что если говорить об этнониме, восходящем к основе vent- (венеты, энеты, венеды, вятичи), то он не был характерен для определённых территорий, а являлся «блуждающим», оставив свои следы и в Малой Азии, и в Средиземноморье, и на Балтике, и в бассейнах Днепра и Оки.

Логично предположить, что топоним Вятка также имеет этнонимическое происхождение, т. е. в его основе лежит название народа (этнической группы), некогда обитавшего в этой местности. Основа этого этнонима могла в разные времена и у разных народов варьироваться (vend-, vent-, venet-, vened-, vind-, vt-, вят-), но мы назовём его так, как это принято в современном русском языке, – венеты.

Итак, можно считать весьма вероятным, что р. Вятка и местность Вятка получили своё название от венетов, населявших эту местность. Именно этим она отличалась от соседних регионов, населённых, видимо, другими народами. «По всей вероятности, в древности одним и тем же словом могли обозначать племя, закреплённую за ним территорию и главную реку, протекающую по этой территории» (1. С. 73).

Кто же были эти вятские венеты? В середине и во второй половине первого тысячелетия н. э. так в европейских письменных источниках называли славян, прежде чем узнали их самоназвание и стали различать их разные общности. Близкие к форме венеты названия закреплялись за славянами не только у античных авторов, но и у соседних со славянами народов: у готов и других германцев, у разных финских племён (venethae у Иордана, нем. Wenden и Winden, фин. venje, фин. диал. vent, вепс. вэн'а). Применительно к Вятке можно сказать словами Петрухина и Раевского: «Ситуация характерна для истории этнической ономастики: название древней общности закрепляется преимущественно на границах её расселения» (13. С. 252).

Значит, название р. Вятка можно перевести на современный русский как «Славянская»? Наверное, не совсем так. Мы говорили о том, что этот этноним «блуждающий» и в разные исторические эпохи он применялся к разным народам, в том числе и мифическим, например, к потомкам троянцев (Эней и энеты при отсутствии звука в в древнегреческом), основателям Рима и Венеции. По этому вопросу имеется многочисленная литература. Нам интересно то, что в позднее античное время так называли северный народ, отличный от сарматов и германцев (Тацит), помещая его в область расселения и славян, и балтов. В то время языковые и культурные отличия славян и балтов были значительно меньше, чем сейчас; археологи с трудом различают славянские и балтийские древности, этническая дифференциация многих археологических культур дискуссионна. Могли их путать и смешивать и окружающие народы. Мы не можем пока ответить, кто были эти вятские венеты: славяне, балты или балтославяне. Топонимика вряд ли решит этот вопрос без глубоких лингвистических исследований, т. к. славянские и балтийские гидронимы в бассейне Вятки переплетаются. Необходимо привлечение и других наук.

Добавим только, что первоначально название венеты могло иметь и не этническое значение. Или не вполне этническое, подобно названиям варяги, варанги, викинги, ушкуйники. Этим можно объяснить его «блуждающий» характер; в разное время он «прилипал» к народам, которые имели склонность к путешествиям по воде или были завоеваны этими «путешественниками». Так что легенда об основании города на Вятке ушкуйниками, возможно, имела под собой основания, только, учитывая время словообразования, её надо отодвинуть на несколько веков вглубь, по крайней мере, за X в.

Здесь уместно вернуться к гипотезе М. Будимира (2. С. 128), которая, с одной стороны, связывает гипотезу Макаровой и мою, а с другой стороны, – указывает на возможность заведомо неоднозначного толкования семантики гидронима Вятка. По его мнению, лексема венеты образовалась как part. perf. pass (страдательное причастие) от основы *ven- и первоначально относилась «не ко всему племени, а к его руководителям», подобно и синонимично лексеме магнаты, т. е. «большие», «высшие». Дальнейший переход слова с такой или подобной семантикой на целый ряд этносов – довольно распространённое явление.

Иной точки зрения придерживается другой сербский славист Предраг Пипер (14). По его мнению, этноним венеты происходит от и.-е. основы *ven-, семантически связанной с водой ( ср. кельт. Wand, Wend, Wond – «река», Vin – «вода», лит. Vanduo – «вода», дат. Vand – «вода», нем. и англ. Wint(er) – «зима» и т. д.). Это имя получали индоевропейские племена разных языковых групп, образ жизни которых связан с путешествиями по морям или рекам. А этноним вятичи происходит от о.-с. основы *vet- «большой».

Итак, фонетическое происхождение основы вят- не вызывает разногласий. Сложнее с семантикой. Суммируя сказанное, можно выстроить несколько предполагаемых семантических рядов:

1. и.-е. «мокрый, влажный» > река «многоводная» (подобно гидрониму Волга; в противопоставлении антониму Молома «мелкая», «изобилующая мелями») > местность, прилегающая к этой реке;
2. о.-с. «больший» > река «больше других» > местность, прилегающая к этой реке;
3. неизвестного происхождения этноним > река и местность, населённые этим этносом;
4. о.-с. или и.-е. «больший», «большой» > этноним > река и местность, населенные этим этносом.
5. и.-е. «мокрый, влажный» > «река, вода» > этноним > река и местность, населённые этим этносом.

После рассмотрения всех pro и contra наиболее вероятной представляется последняя версия. Только она может объединить все гидронимы с основой вент-вят. Все они разной величины и «водности», но все (кроме Вятки) объединены общим признаком: по их берегам жили исторически известные племена (вятичи, балтийские венеты) с именем, имеющим в основе морфему вент-венд-вят. Выше мы предположили, что Вятка не является исключением. Лингвистические возражения Фасмера и Пипера против общности происхождения морфем вят-вент, с одной стороны, и venet, с другой, не кажутся убедительными, потому что к одним и тем же племенам (например, балтийским венетам) в разных языках применялась и полногласная, и неполногласная формы. Хотя полностью исключить и другие четыре версии пока нельзя, и неизвестно, разрешима ли эта проблема в принципе.   

Одно понятно: топоним Вятка до нас дошёл в славянской форме, со славянизированным корнем и чисто славянским суффиксом. Как же объяснить суффикс -ка? Так же, как в гидрониме Летка, он имел не деминутивное, а словообразовательное значение. Этот, вообще редкий в старой гидронимии суффикс, был продуктивным при образовании топонимов от этнонимов (ср. р. Черемиска или ойконим Татарка). Умри – иначе не скажешь. (Заметим, что продуктивный с древности до наших дней суффикс -ск никогда не применялся для образования гидронимов). А для придания деминутивности существовали другие суффиксы: -ок, -ек, -ик, -ец, возможно, -ица.

Древняя Вятка

Всем известно, что первое упоминание Вятки в русских летописях относится к 1374 г. Там говорится, что ушкуйники «пограбиша Вятку». Из этой фразы неясно, говорится ли о Вятке как о городе или как о местности. Но уже в последующие годы имя Вятка неоднократно упоминается во всех трёх качествах. К упоминаниям Вятки в русских источниках мы ещё вернёмся. А сейчас зададимся вопросом: почему так «красноречиво молчат» русские летописи о Вятке до 1374 г., хотя там есть упоминания о гораздо более дальних землях?

Во-первых, можно предположить, что Вятка, заселённая, судя по топонимическим данным, племенами, родственными в языковом отношении населению Русского государства, была оторвана от его летописных центров. Причина, скорее всего, в политической обстановке в Поволжье, где примерно на рубеже тысячелетий усилились воинственные племена черемисов, отмеченные уже в первых русских летописях.

Но если население Вятки и Камы и не имело связей с Новгородом и Владимиро-Суздальской Русью, то это не значит, что оно не имело связей с цивилизованным миром вообще.

Основными транспортными путями в лесной зоне являлись реки. Стоит посмотреть на карту Восточно-Европейской равнины, как сразу бросается в глаза крупнейший речной «транспортный узел» – место слияния Камы и Волги. С запада к нему течёт Волга, с севера – Вятка, с северо-востока – Кама, вбирающая в себя уральские реки, а на юг течёт полноводный Итиль (Нижняя Волга). В устье Итиля было мощное государство – торговый и финансовый центр срединной Евразии – иудейская Хазария, от которой по Каспийскому морю прямой путь вёл в древнюю Персию. В месте слияния Камы с Волгой в IX в. также возникло государство – Камская (Волжская) Булгария. Верхушку этого государства составляли тюркские племена булгар и савиров (сабиров), а основное население было славяноидным (славянским или близким к славянам), состоящим из потомков представителей именьковской культуры.

Очевидно, что именно Булгария для жителей Вятки была ближайшим и самым удобным торговым партнёром, а не Новгород или Суздальская Русь. И в Булгарии не могли не знать о р. Вятке, которая впадает в Каму в полутора сотнях вёрст от её столицы, г. Булгар, и о Вятском крае, прилегавшем с севера к Булгарии. Непосредственно вблизи устья Вятки находились булгарские города (например, т. н. Чертово городище. 21). В то же время Булгария была хорошо известна в Персии, Хорезме и арабском мире, её основными экспортными товарами были рабы и меха. Меха должны были поступать с севера или с северо-востока, т. е. по Вятке и Каме. Подтверждением связей Вятского края с арабским миром могут служить многочисленные находки куфических монет в могильниках на притоке Вятки р. Чепце.

Арабский мир в IX–XII вв. переживал расцвет культуры и науки. Арабские географы и историки собирали сведения со всех концов света. Из сказанного выше следует, что они могли знать о Вятке. Но знали ли?

Арабские авторы X  века сообщали о городе в стране славян, название которого прочитывается как вантит, ва.т, ва.ит или в.бнит (8, 12). Подробно пишет о стране Ва.т (Ва.ит) Ибн Русте в сочинении «Ал-А'лах ан-нафиса» (12. С. 387), сообщая, что она находится «в самом начале пределов славянских» (от Булгара?). Персидский географ Гардизи сообщает о городе Вантит (в пер. Новосельцева) несколько по-другому: он находится «на крайних пределах славянских» (12. С. 390). Более конкретно местоположение города В.бнит указывает «Худуд ал-Алам»: «Вабнит – первый город на востоке (страны славян)» (12. С. 389). Все эти свидетельства или некоторые из них восходят, видимо, к дорожнику Ибн Хордадбеха (IX в.).

Судя по контексту, речь идёт об одном городе, название которого передаётся по-разному. Название в форме вабнит не коррелирует ни с одним известным топонимом и, видимо, является ошибкой переписчика или неудачной интерпретацией. Косвенно это подтверждает другой документ, написанный на иврите. В нём хазарский царь Иосиф (X в.) в письме к испанским евреям перечисляет народы, живущие по р. Итиль. В их числе – «в-н-н-тит» (5. С. 91–102).

Исключив форму вабнит, мы получили две формы с согласными основы в.т или в.н.т, совпадающими с согласными корня вят-вент. Первое – деназализированное – в более современной славянской форме, второе – назализированное – в архаической славянской или балтийской форме. Замена е на а (вантит) вполне естественна, т. к. в арабском алфавите нет буквы, передающей звук е, а назальный  в IX в. звучал похоже на а, чем и объясняется его переход в современную букву я.

Принято считать эти названия относящимися к земле вятичей (см., например, 13. С. 169).  При этом Петрухин, Раевский и многие другие исследователи не обратили внимания, что Итиль (Атиль) восточной литературы не совпадает с р. Волгой в славянской и европейской интерпретации. Истоком Итиля на Востоке считалась р. Белая, её среднее течение совпадало с нижней Камой, и лишь нижнее течение – от Камского устья до Каспийского моря – с Волгой. Верхняя и Средняя Волга до слияния с Камой называлась Рус или Рута. Царь Иосиф прямо пишет: «Я живу у реки по имени Итиль… Начало реки обращено к востоку на протяжении 4 месяцев пути». Ясно, что это не Волга, а именно Белая, приток Камы, которую Иосиф считал истоком Итиля.

Есть множество прямых и косвенных свидетельств, что так же считали и в арабско-персидском мире. Наиболее явно это показано на карте XII в. Идриси (18. С. 12). И в этом есть логика. Кама полноводнее Волги в месте их слияния, а Верхняя Кама до её слияния с Белой была, вероятно, восточным авторам неизвестна.

Вятичей никак нельзя назвать жившими по Белой и Каме. Территорию их обитания (южные притоки Оки и верхний Дон) отделяют от Итиля (Камы и Нижней Волги) тысячи километров. Вятчане, напротив, живут как раз рядом с древним Итилем, то есть Камой.

Землю вятичей также трудно считать самой восточной в стране славян. Славяне обитали и много восточнее Оки, и этот факт отражён в арабской литературе. Подтверждение этому мы читаем в записках Ибн Фадлана (4), который посещал Булгарию в 921–922 гг. и называл правителя болгар Алмуша царём славян (малик ас-сакалиба). Таким образом, арабы не могли считать землю вятичей самой восточной славянской территорией, так как она расположена на тысячу километров западнее хорошо известных им групп славян (точнее сказать – славяноидных народов, которых арабы называли сакалиба). Вятка же расположена, во всяком случае, не западнее славян, подвластных булгарскому малику, и была, видимо, действительно в то время одной из наиболее восточных земель обитания славяноидных племён.

Таким образом, имеется больше оснований вывести арабско-персидское название города славян от реки или местности Вятка, чем от вятичей.

Речь пока шла только о корне (в лингвистическом смысле) исследуемого топонима. Мы видим, что довольно последовательно – не только в арабско-персидской литературе, но и в письме Иосифа – этот корень употребляется с суффиксом -ит.

В балтийской гидронимии встречается суффикс -ита (22). На территории Булгарии (на северо-западе нынешней Татарии, на территории, непосредственно примыкающей к бассейну Вятки) есть р. Ашит (и с. Старый Ашит) с прозрачной балтийской основой (при лат. aa- «быстрая» – типичная гидронимическая семантика). Можно предположить первоначальное звучание *Ашита «Быстрица» с последующим выпадением конечной гласной на тюркской почве (в тюркских языках ударение падает на последний слог, поэтому выпадение конечной безударной гласной при переносе слова из иной языковой среды в тюркскую – закономерное явление). Речка Ашит и р. Вятка – географические соседи, их названия могли формироваться в одной языковой среде, поэтому аналогия здесь уместна. Принимая во внимание теорию балтославянского языкового континуума, которой придерживался В.Н. Топоров (24), и его вывод, что прабалтийский язык был материнским для славянских, с большой степенью вероятности можно считать, что гидроним Вятка звучал как *Ventita, что в тюркской или арабской обработке превратилось в *Ventit и записано по-персидски как Вантит. Выпадение конечного гласного в названии города могло произойти и на балто-славянской почве как признак мужского рода. После вытеснения балтийских или балто-славянских диалектов славянскими его носители, видимо, заменили неудобный для них суффикс -ита на суффикс -ка. Так и появилось название Вятка. Такая замена (калькирование) не редкость в условиях двуязычия (например, гидроним Летка является славянской калькой балтийского или индоевропейского гидронима Лекма – 26).

Косвенным, но убедительным подтверждением знакомства арабов с Вяткой является упоминание имени Вятка в египетской энциклопедии XIV в. «Масалик аль-абсар…», которое подробно анализирует известный уралист проф. В. В. Напольских (9). Эта энциклопедия была составлена в 1340-е гг. В ней упоминается касаба (маленький город по-персидски) А-ф-т-кун (или Афаткун), расположенный к северу от Булгара. Передача начального русского в в арабской записи буквой фа отражает более позднюю арабскую традицию (ср. современное араб. Фулга «Волга»). Начальный алиф, по мнению Напольских, отражает мягкость русского начального согласного. Таким образом, морфема Афат- является арабской передачей русской морфемы Вят-. Суффикс -кун, скорее всего, отражает русский суффикс -кин, т. е. название городка звучало как Вяткин (ср. названия городов того времени: ЖукотинБрягин, Варин, Губин и др.).

Не менее важно в идентификации касабы Афаткун его географическое положение.  К счастью, источник сведений об Афаткуне, странствующий купец Бадр ад-Дин Хасан ар-Руми, сам побывал в этом городе и делал там топографические измерения. Его данные таковы: 20 дней пути пешком от Булгара и длительность самой короткой ночи 3,5 часа. Длительность ночи определялась несколько иначе, чем сейчас, поэтому нам важнее сравнительная величина длительности ночи по отношению к Булгару: по данным Бадра ад-Дина – на один час короче, что соответствует для Афаткуна в современных единицах измерения величине немногим меньше 58 градусов с. ш. Этим данным в совокупности более всего отвечает район г. Котельнича на Средней Вятке, хотя, учитывая погрешность измерений и неоднозначность толкования меры расстояния, район возможного местонахождения Афаткуна следует расширить. Но в любом случае совершенно ясно, что это район Средней Вятки, что делает приведённую выше лингвистическую интерпретацию ещё более убедительной.

Конечно, сам факт поразительный: в далёком Египте в первой половине XIV в. знали о Вятке, как минимум, за 30 лет до первого упоминания Вятки в русских летописях. И это было во времена упадка арабской культуры и науки. Естественно предположить, что Бадр ад-Дин отправлялся в путешествие в местность, о которой он уже имел какое-то представление. И нет ничего удивительного в предположении, что о Вятке знали в период расцвета арабской культуры и могущества арабского халифата – в X в. и даже в IX в.

Таким образом, мы можем проследить трансформацию имени Вятка, связанную с диалектными изменениями языка окружающего населения (от близкого к балтийскому типу в сторону славянизации).

Река:   *Вентита > Вятка.
Город: *Вентит(а) > *Вяткин > Вятка.

Конечно, мы не можем с уверенностью сказать, что средневековый г. Вятка (Вентит, Вяткин) был расположен именно в том месте, где расположен современный г. Киров, тоже носивший одно время название Вятка. Более того – есть свидетельство, что Вятка XIV–XV вв. располагалась не там, где Вятка XVIII–XX вв. (и современный Киров).

Вятка на Большом чертеже

Это свидетельство - Книга Большому чертежу - описание старинной карты, сделанное в 1627 г. (3). Сама карта не сохранилась. Уже к 1627 г. она истрепалась, поэтому и решено было сделать её описание, оно известно в списках. Про карту (чертёж) в описании сказано, что «сделан был тот чертеж давно при прежних Государях». Предполагается, что чертёж был составлен либо дополнен в 1600 г. (20. Предисл. С. V), возможно, на основе более старой карты, составленной при Иване Грозном.

Несмотря на отдельные описки, Книга Большому чертежу поражает своей точностью. Например, измерения длины р. Вятки (от верху до Котельнича 550 вёрст, а от Котельнича до устья р. Вятки 500 вёрст) соответствуют измерениям А. А. Тилло, проведённым в XIX в. (правда, впоследствии уточненным судовладельцем Булычёвым).

Нам интересно это описание тем, что, судя по нему, на древней карте были отмечены и г. Вятка, и г. Хлынов.

Есть смысл просто процитировать «описание реки Вятки»:

«Река Вятка пала в реку Каму, с правые стороны; а вытекла река Вятка от верху реки Камы и потекла под Вяцкие городы; на Вятке город Шестаков.

А ниже Шестакова 20 верст город Слобода; от Слободы 30 верст город Хлынов.

Ниже Хлынова 50 верст город Орловец; ниже Орловца 30 верст на Вятке город Котельничь» (3. Л. 151 об.–152).

И чуть дальше:

«А от устья реки Вятки 120 верст, на Вятке город Малмыш, а выше города Малмыша пала в Вятку река Шошма.

А по Вятке реке по Котельничь с верху город Вятка» (3. Л. 152 об.).

Как же так? Мы совершенно точно знаем, что г. Вятки в то время не было. Сохранились многочисленные документы XVI–XVII вв., в которых упомянуты все вятские города, но Вятки среди них нет. Но не мог же составитель «Книги» или картограф выдумать г. Вятку из головы?! Анализ «Книги» подсказывает другой ответ: на древней карте отмечались не только города, но и городища, т. е. города ненаселённые, разрушенные или покинутые жителями. В частности, на предыдущем обороте и последующем листе «Книги» читаем:

«А ниже Ика реки 40 верст на реке на Каме город Чортов.

А ниже Чортова города 50 верст пала в реку Каму река Вятка» (3. Л. 151).

В одном из списков вместо города написано городища; в другом списке написано городища и переправлено на города. Города под названием Чортов никогда не существовало. Был и есть полуразрушенный замок булгарского феодала (X в.), который местные жители прозвали «Чертовым городищем», потому что там одни только «черти» живут. В научном обиходе это Елабужское городище, одна из четырех башен замка почти полностью сохранилась (21. С. 85–90). Конечно, поселение при замке и сам замок, когда они были населены, назывались как-то иначе, но это название утратилось. Поселение на месте этого городища было покинуто задолго до XVI в.

Итак, мы видим, что на «Большом чертеже» отмечались не только «живые» города, но и городища, но какой-то переписчик «Книги» исправлял слово городище, может быть, непонятное ему, на город.

Подобное мы видим чуть ниже:

«А против Тетюшь и ниже Тетюшь на Волге по луговой стороне Болгары» (3. Л. 153).

Город Болгар (Булгар) окончательно запустел в XV в.; рядом с крупным городищем в XVI в., может быть, и было село, но сёла на «Большом чертеже» не отмечались. Значит, речь идёт опять о городище.

Таким образом, есть все основания считать, что под Вяткой в «Книге Большому чертежу» следует понимать городище, которое в то время было, вероятно, ещё хорошо известно местным жителям.

Началом конца древней Вятки, видимо, стал 1392 г., когда золотоордынский «Бектут царевич взял ратью Вятку». «Взять ратью» по летописной терминологии можно только город. Возможно, город ещё какое-то время существовал, но разрушения, надо полагать, были очень значительными, центр вятской земли переместился в Хлынов, а древняя Вятка запустела, превратившись в городище.

Обратим внимание, что упоминание о «городе» Вятке вынесено отдельно от перечисления «живых» городов. Составитель «Книги» как бы спохватывается: «А вот еще не написал про город Вятку!», выделяя ее этим из списка реально существовавших городов. Исследователи предполагают, что в распоряжении составителя «Книги» было два «Чертежа»: один 1600 г., другой более древний и хуже сохранившийся. Возможно, составитель сличал время от времени свое описание с более древней картой и обнаружил на ней неучтенный пункт: город (городище) Вятку. Может быть, потому, что эта древняя карта была более мелкого масштаба либо вообще не масштабирована, составитель не указал расстояние от Котельнича до древнего г. Вятки.

Итак, если наши рассуждения верны, мы видим, что по имени Вятки (реки и местности) назывался и главный город (крупнейший или в какой-то период единственный) Вятской земли: Вентит, Вяткин, Вятка. Но в то же время у нас нет никаких оснований считать, что этот город располагался в одном месте, или, другими словами, что это был один и тот же город. Вопрос о точном его местоположении в разное время только лингвистическими и источниковедческими методами, скорее всего, не решить. Свое веское слово тут должны сказать археологи.

Примечания

1. Агеева, Р. А. Происхождение имён рек и озёр. – М., 1985.
2. Будимир, М. «Protoslavica» // Славянская филология : сб. ст. – М., 1958. Т. 2.
3. Книга Большому чертежу / подгот. к печати, ред. К. Н. Сербиной. – М. ; Л. 1950.
4. Ковалевский, А. П. Книга Ахмеда Ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921– 922 гг. – Харьков, 1956.
5. Коковцов, П. К. Еврейско-хазарская переписка в X веке. –Л., 1932.
6. Макарова, Л. Н. Древние наименования города Кирова. – Киров, 1984. Рукопись.  
7. Макарова, Л. Н. Древнее наименование города Кирова (Вятка  Хлынов) // Вятская земля в прошлом и настоящем. – Киров, 1992. Т. 2. С. 7.
8. Минорский, В. Ф. История Ширвана и Дербенда. – М., 1963.
9. Напольских, В. В. Вятка, Джулман, Югра и Сибирь в арабском источнике первой половины XIV в. // Вопросы ономастики. – Екатеринбург, 2006. № 3.
10. Нидерле, Л. Славянские древности. –М., 1956.
11. Никонов, В. А. Краткий топонимический словарь. – М., 1966.
12. Новосельцев, А. П. Восточные источники о восточных славянах и руси VI–XI вв. // Древнерусское государство и его международное значение. – М., 1965.
13. Петрухин, В. Я., Раевский, Д. С. Очерки истории народов России в древности и раннем средневековье. – М., 2004.
14. Пипер, П. Увод у славистику. 1. – Белград. 1998.
15. Поспелов, Е. М. Географические названия мира : топоним. слов. 2-е изд. – М., 2002.
16. Роспонд, С. Структура и стратиграфия древнерусских топонимов // Восточнославянская ономастика. – М., 1972.
17. Русинов, Н. Д. Этническое прошлое Нижегородского Поволжья в свете лингвистики. – Н. Новгород, 1994.
18. Рыбаков, Б. А. Русские земли по карте Идриси 1154 года // Краткие сообщения Института истории материальной культуры АН СССР. Вып. XLIII. – М., 1952.
19. Словарь русских народных говоров. Вып. 17. – Л., 1981.
20. Спасский, Г. И. Книга, глаголемая Большой чертеж. – М., 1846.
21. Спицын, А.А. Приуральский край : археолог. розыскания о древнейших обитателях Вятской губернии // Материалы по археологии Восточных губерний России. Вып. 1. – М., 1893.
22. Топоров, В. Н., Трубачев, О. Н. Лингвистический анализ гидронимов Верхнего Поднепровья. – М., 1962.
23. Топоров, В. Н. «Baltica» Подмосковья // Балто-славянский сборник. – М., 1972.
24. Топоров, В. Н. К реконструкции древнейшего состояния праславянского языка //  Славянское языкознание : X Международный съезд славистов. – М., 1988.
25. Трубачев, О. Н. Лингвистическая география и этимологические исследования // Вопросы языкознания. 1959. № 1.
26. Ухов, С. В. История Вятки как часть этнической истории Восточной Европы. – Киров, 2006. – Режим доступа: www.hrono.ru  
27. Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка / пер. и доп. О. Н. Трубачёва. – М., 1964–1973. Т. 1–4.
28. Хабургаев, Г. А. Этнонимия «Повести временных лет». – М., 1979.
29. Черных, П. Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка : в 2 т. – 5-е изд. – М., 2002.

Сокращения

араб. – арабский
англ. – английский
вепс. – вепсский
дат. – датский
диал. – диалектный
др.-рус. – древнерусский
и.-е. – индоевропейский
кельт. – кельтский
лит. – литовский
лат. – латышский
нем. – немецкий
о.-с. – общеславянский
серб. – сербохорватский
слав. – славянский
фин. – финский