«Без тебя тоска и пустота»
(Из переписки Отроковых)

В седьмом выпуске альманаха «Герценка: вятские записки» был опубликован очерк «Два врача – Чехов и Отроков». К счастью, сохранился семейный архив замечательного врача Николая Васильевича Отрокова. И сегодня мы предлагаем вам письма Отрокова родным (1900–1917 гг.). Письма публикуются с незначительными сокращениями. Мы старались сохранить язык и стиль авторов писем.

Подготовила Т. К. Николаева

1. H. В. Отроков – жене.

25/VII. 1900 г.

Дорогая Полюна!

До Пинюга ехать было хорошо: ночь была тёплая и не тёмная. На Пинюг приехали за час до отхода поезда. У нас часы против Пинюга на двадцать минут сзади. По нашим часам поезд пошёл в Вятку половина второго, в Вятку пришёл половина одиннадцатого утра. При проезде через Щеткино там (обнаружили. –  Т. К.) труп ребёнка. Наверно, следователь будет вызывать Коржавина. Пусть Степан Лукич справится у Вани Парфенова, когда будет вызов Коржавина. Может быть, зачем-нибудь будет нужен Коржавин в больнице. В Вятке остановились в номерах Миронова, бывшие Чучалова. Номер 1 р. 50 коп. в сутки. Номера очень чистые. По всей вероятности сегодня никуда не пойду, всё заперто по случаю праздника, да надо выспаться, так как за дорогу не пришлось ничего соснуть, народу в поезде было очень много.

Холеры в Вятке не слыхать, а в Перми довольно. Поклон всем! Твой О.

2. Н. В. Отроков – жене.

27/VП. 1900 г.

Дорогая Полюна!

Сегодня 27-го я нанял для Юли1 квартиру за 18 руб. без стирки. Эту квартиру рекомендовали в гимназии. УЮли переэкзаменовка 11-го августа. Так что я решил её взять с собой, тем более, что на пароходе повезут её за полцены. Поэтому я вернусь опять на Вятку, куда приеду на 10-е августа, а в Подосиновец числа 12–13 августа. Сегодняшнюю ночь ночевал у Дубровина2 на даче в шести верстах от города. Дубровин пригласил Катерину Потаповну на дачу, но ей едва ли будет удобно так заезжать. Он же каждое утро приезжает с дачи, сначала отправляется в больницу, затем с 8 до 5 прием на дому и часов в 7–8 опять уезжает на дачу.

Поклон всем. Пиши мне, адресуя в Калугу3, реальн. училище преподавателю Отрокову. Тороплюсь, сейчас еду на Пермь!

Твой О. день 25-летия.

Примечание

1. Юля – старшая дочь Н. В. Отрокова, училась некоторое время в Вятской женской гимназии.
2. Дубровин Семён Иванович – замечательный вятский врач, проработавший в областной больнице более 50 лет.
3. В Калуге в реальном училище работал брат Отрокова, потом он был директором училища. Похоронен в Калуге.

3. Н. В. Отроков – жене.

5/Х. 1903 г.

Дорогая Полюна!

Каково, моя родная, живешь? В Никольск я приехал 4-го октября рано утром. В Городке задержали на целые сутки, так как были у псаломшицы трудные роды. Дубровин живет в Никольске уже целую неделю. Сегодня мы пойдем в заседание комиссии земского собрания по медицинской части. Завтра придется читать в собрании своё объяснение по пятачковому сбору. Выеду по всей вероятности во вторник, но верно сказать не могу, могут задержать ещё в собрании. По дороге два вскрытия. Пошли Раису к приставу сказать, чтобы крестьянин из Шолги, который у него будет, ехал бы в Езекиево и там ожидал вскрытия, которое будет 8-го или 9-го. Относительно как наши дела решатся в собрании, пока ещё сказать трудно, но есть надежда, что уладятся. Целую вас всех.

Твой О.

4. A. H. Отрокова – мужу.

Дорогой мой Колюшка!

Успокойся, мой милый, насчёт Татьяны Петровны, и не думай обо мне так дурно, Татьяна Петровна вчера была у меня и сегодня целый почти день, я её приглашала и с час тому ушла. Только я её проводила, как прилетает Марья Григорьевна и говорит: «Сего дня Пётр Дмитриевич получил от Николая Васильевича телеграмму, что едет вице-губернатор в Никольск. Пётр Дмитриевич завтра едет в Никольск, пошлите с ним мундир почётного мирового судьи, об этом советовались Курлов с Петром Дмитриевичем и решили, что тебе нужен этот мундир». Я её переспросила ещё, когда едет пристав и сказала, что пришлю. Потом подумала, зачем я буду посылать. Во-первых, будешь ли ты одевать, раз теперь не выбран, а во-вторых, пристав еще завтра поедет, послезавтра приедет в Никольск, а ты послезавтра выедешь, ведь не будешь дожидаться. Думала послать тебе фрак, да напрасно, ведь не обязательно во фраке, можешь и в сюртуке. Да, Коля, правда ли всё это говорит Марья Григорьевна. Я даже думала послать с приставом медаль и крест, но удобно ли одевать на сюртук, да и не потерял бы пристав, тем более он, наверно, теперь разозлился на меня, что я не так приняла Марью Григорьевну. Видишь ли, в чём дело. Только я проводила Т. П., пошла в детскую успокоить ревунью-Катю, приходит М. Г. прямо в столовую, ничего не спрашивая в кухне, и садится. Катя у меня, как нарочно, ревёт изо всей силы. Думаю, если выйти к М. Г. в столовую, она, во-первых, без стеснения просидит, и, во-вторых, прими её, она, пожалуй, придёт и в следующий раз. Я из детской прошла в кухню и велела вызвать М. Г., в кухне и переговорила, сказала, что пришлю, и она пошла очень недовольная. Значит, посылаю с приставом одно только письмо, не знаю, что ты скажешь, брани меня, ворчи, только приезжай поскорее, не оставайся, дорогой мой, если из-за пристава. Я не знаю, Коля, что я стала за человек, никогда со мной не бывало такой бесхарактерности. Представь такую картину: пишу тебе письмо и заливаюсь горькими. Без тебя тоска и пустота какая-то, вчера так почти целую ночь не спала, не могу уснуть, да и только. Катя без тебя, как нарочно, весь вечер часов до 11-ти немилостиво ревела. Все мы тебя целуем и ждём в воскресенье. Я всё считала дни до воскресенья, теперь спутали меня совсем. Всё-таки буду ждать тебя, Коля, в воскресенье.

Целую, целую, целую тебя.

Твоя О.

5а. Н. В. Отроков – жене.

Дорогая Полюна!

Как-то вы доехали: погода стоит плохая, почти всё дождь. Только сегодня 14-го июня как будто начинает выглядывать солнышко. После твоего отъезда на другой день, т. е. 12-го числа съездил с Богусевичем в Архангельскую волость: вперёд по железной дороге, а обратно на лошадях, изрядно нас помочило, приехал в 8 час. вечера и затем пришлось идти к Котиковой, назавтра, т. е. 13-го приходила какая-то пациентка из Кадниковского уезда, служащая продавщицей в винной лавке, а затем в тот же день вечером ходил к Тугаринову.

Дальше писать оставляю, так как подъехали лошади: едем с Нечаевым в Вепревскую волость за 53 версты на вскрытие.

Сегодня 18-ое июня. Продолжаю. Со вскрытия из Вепревской волости вернулся 15-го утром. Можно было бы и не ворочаться, так как 16-го я вызывался Нечаевым туда же для освидетельствования в волостное правление, а это только в 5 верстах от места вскрытия. Но я поехал: во-первых, что же делать в деревне целые сутки, между тем погода стояла 15-го чудная с небольшим ветерком, так что, переночевавши на Полянах утречком переехал до Вологды, так что соединил приятное с полезным. Отдохнул, почитал газет, а вечером отправился в фельдшерские школы: 15-го был последний экзамен по физиологии. Но оказалось, что экзамен был сделан утром, тогда я из школы направился к о. Афанасию, где пил чай, говорили о политике и о фельдшерской школе, по обыкновению ругался. Всё ещё не может успокоиться, что до рождества не закрыли школы. Возмущался экзаменами у Смирнова и знаниями учеников и ругался на чём свет стоит, что зачем стали заниматься, надо бы всем на экзамене поставить двойки, я, говорит, слышал, как отвечали у Смирнова, ничего не знают, хотел было придти послушать анатомию, да опоздал, наверное, говорит, не лучше. Пошумели, пошумели и разошлись, пришёл домой в 10 часов и затем вскоре отправился на Петербургский вокзал, взял билет до Дикой и в 3 часа утра был в Полянах, где соснули с Нечаевым и утром отправились в Волоковское правление, а к вечеру я опять вернулся на Поляны, оттуда на Дикую и 16-го в 9 часов вечера был дома, в 10 часов спал уже крепким сном. Ехавши с Полян на Дикую мимо Поченги, был у о. Василия, зятя о. Николая Голубева, помнишь, который был у нас при о. Николае.

17-го утром был в полиции, получил последние 45 руб. по маршрутам. Больше, говорят, до нового года не дадут. Я всё-таки хочу сходить к вице-губернатору, чтобы попросить, чтобы ещё сколько-нибудь ассигновали. 17-го вечером был у Кашиловой. На этот раз я не хотел было взять за визит, но та и слышать не хочет, как это можно, говорит, так, мы, говорит, так вам обязаны. Когда мы к вам посылали, вы нам никогда не отказывали.

Сегодня 18-го воскресенье, утром хотел было пойти к ранней обедне, но проспал, в 10 часов пришла пациентка от Зингера, не успела она ещё уйти, явилась барышня и просила побывать у них на Калашной, посмотреть больного отца, продавца казённой винной лавки, а потом от Познякова. Проводивши всех, отправился к Екатерине к обедне. Сегодня была и ранняя, и поздняя, а потом позавтракал и направился сначала на Калашную, а затем к Познякову, а оттуда, пообедавши, принялся за это письмо.

Скучно, моя дорогая, без тебя! Тишина у нас сейчас полнейшая, матушка сегодня ушла в гости к Розову, Василий Иванович отдыхает вверху, Анна сегодня ушла на место на Екатерининскую улицу, Наталия где-то на улице, вечер прекрасный, ничто не шелохнет и на улице не видно народу, разве только изредка кто пройдёт, так что ничто не мешает мне писать тебе письмо.

Эти дни работали печники, поправили плиту, под в кухне, затем в бане вложили котел. Теперь устроили хорошо. Вышло 7 поденщин, взяли 7 рублей…

Пока прощай, моя дорогая голубушка, всех вас целую, поклон всем.

Твой О.

5. Н. В. Отроков – жене.

Дорогая Полюнушка!

Какую ты мне сообщила страшную новость, разве можно было представить, что такая здоровая женщина и так всегда легко рожавшая, могла умереть. Меня страшно это поразило и я долго не мог успокоиться, несмотря на то, что бывшая до этого у матушки Куканова сообщила, что она получила от дочерей письмо, что Ант. Евг. больна родильной горячкой. Хотя болезнь это страшная, но я думал, что она как здоровая ещё, может быть, перенесёт.

Письмо твое получил вчера – 21 июня. Вот не ожидал, что так скоро получу известие. Рад, что благополучно доехали, а то я беспокоился, как тут пошли дожди, вот, думаю, намаешься с ребятами.

Эти последние пять дней поездок в уезд не было. Только сегодня в 8 часов утра едем с Нечаевым в Хреновскую волость. По всей вероятности, сегодня к вечеру вернёмся. Живем тихо, мирно. За эти дни были у нас: Александр Ипполитович – судья из Никольска, Куканова и Катерина Андреевна с дочерью Надеждой. Пациенты приходящие: крестьянка из Благовещенской вол., учительница из-под Кубенского и мать Прозорова. На дом приглашали: к Эндауровой, Тугаринову и 2 раза к инженеру Петрову, который сегодня отправляется на дачу за Буряцковым – 1 станция к Ярославлю и ещё 7 верст. Просили приехать ещё туда на дачу, я ответил, что когда нужно, так пусть напишут письмо, приехать могу.

На днях получил из врачебного отдела, что мне ещё причитается 60 руб. 76 коп. – за исправление должности уездного врача по Никольскому уезду, которые будут выданы, когда откроют кредит. Вот это неожиданность. Можно будет на эти деньги купить хорошую корову.

Вчера получил с почты повестку на 22 руб. 58 коп. – должно быть, это из Никольска из потребительской лавки. Получил письмо из редакции «Нивы». Пишут, что вы сами тут виноваты, не указали, что высылаете деньги, поэтому советуют, умалчивая о пожертвовании в Подосиновскую больницу, прежние экземпляры перевести кому-нибудь, а за этот кто-нибудь дошлёт им пять рублей, и они будут ему высылать остальные номера до конца года, а нам уже будут продолжать по новому требованию, и чтобы получать до конца года, нужно ещё дослать 3 рубля. Так! Я думаю послать им ныне 3 рубля, чтобы они посылали нам «Ниву» до конца года и сказать, что номера по первой подписке я пожертвовал в Подосиновскую больницу и больше ничего.

Относительно нашего дома в Подосиновце я думаю: хорошо на подволоку насыпать сухих опилок. Поговори со смотрителем и не найдет ли он где-нибудь этих опилок и пусть навозят, подряди с возу.

Заказал себе для дороги сапоги. Матушка, когда была у Розова, просила сына его, который столяром, сделать ставни. Он обещался на днях придти и сделать. Некролог Раф. Мих. напечатан в № 122 «Сев. Земли».

Прощай, моя родная голубушка. Целую вас всех. Поклон от матушки. Всем поклон. 22 июня 8 ч. утра 2-е письмо. Твой О.

6. Н. В. Отроков – жене.

Дорогая Полюнушка!

Скажи Ивану Ильичу, когда он поедет на Нижегородскую, то отдал бы Елизавете Калинниковне двести рублей и взял бы от неё расписку мою. Деньги эти я ему отдам по приезде его в Вологду. Нехорошо, надо с ней расквитаться. Наш верхний постоялец лежит в больнице. Ему 3-го июля делали операцию: горлосечение. Последнее время ему совсем не давало дышать. Что будет дальше – неизвестно. У Гантимурова опасно заболела жена, так что одно время Проскуряков, который ее лечит, говорил, что умирает, но теперь стало лучше.

По Пятницкой лечебнице у нас было два заседания. Первое вечером 1-го июля в квартире Проскурякова, а второе вечером 4-го июля у Заплатина. Хотели было подымать второй этаж и вводить новые бревна, но оказалось, что дом строился не зараз, а пристраивался несколько раз, поэтому подымать нельзя, а пришлось раскатать весь. Поэтому в указанные два заседания и разрабатывали новый план дома. Теперь, кажется, будет удобный и для приема больных и для квартир: аптекаря, фельдшерицы, акушерки и служителя.

С 1-го июля у меня были следующие практики: а) хозяин дома, у которого живёт старик Бологовский, у которого я бывал два раза, б) член окружного суда Фёдоров. На дом приходили: в) какая-то проезжая из Солигалича, с богомолья из Архангельска, купчиха, по рекомендации свешниковского приказчика и бесплатно; г) бедная чиновница с тремя ребятами и д) крестьянка из деревни. Последняя уж очень просила взять за практику 2 десятка яиц, но я настоял, что не надо.

Ездил с Богусевичем на вскрытие 3-го июля верст за 50 в Архангельскую волость. Отправились на пароходе 2-го июля в 8 вечера, в три часа утра высадились в дер. Шитробове, проехали 3 версты до Архангельского правления, где соснули, а затем поехали на вскрытие. Обратно я вернулся 3-го в одиннадцать часов вечера. Дома всё благополучно. Теперь у матушки в комнате и в столовой по ставню, которые сделал сын дьякона Розова. Также четыре нижним постояльцам. За работу 6 ставней с задвижками и ручкой взял 2рубля. Я хочу купить ещё досок и сделать ставни к некоторым окнам в комнатах. Очень удобные и при них чувствуется лучше, особенно когда наступят темные ночи. Сейчас от тебя получил два письма от 27 и 28 июня, т. е. 5-е и 6-е. Это письмо я пишу тебе 6-ое. Наконец-то ты от меня получила письмо. Я уже хотел тебе дать телеграмму… Сейчас 11 часов утра. Допишу письмо и пойду поздравлять отца Афанасия, а затем Познякова. В два часа надо быть дома. Поедем втроём я, Смирнов и городской санитарный врач Тетеро в усадьбу Горталова, к нему на именины. Поклон от матушки и от меня всем. Прощай, моя дорогая Полюнушка, рад, что скоро тебя увижу и ребят. Целую.

6/VII – 06 г. Твой О.

7. Н. В. Отроков – жене.

Дорогая Полюнушка!

5-го июля сначала был у о. Афанасия. У него именины сухие. Катерина Андреевна уехала в гости к сыну. Без неё ничего не было приготовлено и на именины ничего не было похожего. Посидел я у него часок, при мне пришёл ещё брат его, который служит секретарем суда, и ещё церковный староста. Затем отправился к Познякову, но его не застал, так как он был с докладом у вице-губернатора, просили к Познякову вечером, но я сказал, что уезжаю. Затем в три часа на тройке втроём покатили в усадьбу Горталова. Здесь выгостились очень хорошо и при том умненько, возвратились, как следует быть, в час ночи. Усадьба очень хорошая. Во-первых: большой двухэтажный дом, с массой больших комнат и всё в разных вкусах. Дом стоит в парке. Перед большим балконом из одной из комнат, так называемой зелёной, площадка, усыпанная песком, а кругом лес. На этой площадке около 11 часов вечера, около нашего отъезда, был сожжён фейерверк и пущена ракета. По приезде туда, во-первых, был подан чай, за которым выпили по три рюмки очень хорошего коньяку, а после этого пошли осматривать поля и скотные дворы. Устройство замечательное. Одних коров около 60, у каждой своё место, чистота замечательная. Вода зимой для них греется в особом помещении, а оттуда в чане по рельсам привозится к коровам и разливается по желобам. Затем помещения для свиней разных пород, телят и пр. Далее конюшни: тоже содержатся хорошо. Тройка хороших лошадей и ещё две молодых. Осмотр продолжался около полутора часа. Затем отправились обедать. Сначала на отдельном столике стоя выпили рюмки по три водки и закусили, а потом обед: суп с пирожками, два жарких и мороженое, за обедом тянули красное и белое вино и, в конце концов, распили 2 бутылки шампанского, около 2 бокалов на брата. Затем сидели на террасе и в зелёной комнате и вели разные разговоры, а затем чай с дыней, ракеты и домой.

6-го утром ходил в один дом на практику около Самохинского сада, днём приходил Заплатин, говорит, что дело отцов Красносельских должно, кажется, выгореть и он будет подавать в Сенат. Затем пришел из Никольска лесничий Сельский, которого экстренно перевели по телеграмме в Солигалич. Он сидел у меня до вечера. На другой день 7-го я ему отплачивал визит, от него пошёл в железные ряды и купил медный умывальник за 2руб. 60 коп., а то тот постоянно выскакивает и испортился.

Сегодня, т. е. 7-го июля, я получил опять от тебя письмо и пишу тебе это тоже 7-ое. Относительно опилок я писал, так как думаю было бы в доме теплее, относительно толщины слоя, шибко толсто не надо, с вершок, я думаю, и довольно, впрочем, пожалуй, и не надо, если заливка хороша. К Титову и Перевозчикову непременно нужно сходить…

Наталья говорит, что приходила Анна, которая жила на Городке у Вениамина Александровича и просится к нам жить. Она живёт у каких-то евреев и ей там не нравится, срок 11-го июля. Потом хотела придти. Я скажу матушке, чтобы она написала, так как та Анна местом своим довольна и оттуда не пойдет.

Слава Богу, здоров. От матушки поклон. Прощай, моя дорогая голубушка, ненаглядная. Целую вас всех.

7/VII – 06 г. Твой О.

8. А. Н. Отрокова – мужу.

Дорогой мой Коля!

И напугал же ты меня сегодня с заказным письмом, вижу, твоя рука и заказное, так руки затряслись, думаю, с тобой что-нибудь случилось. Теперь уже ты, наверно, получил моё первое письмо, я писала 9-го вечером, 10-го, наверно, ушло и 11-го в институте ты получил. Наверно, видел теперь уж и Хмелева, он уехал в воскресенье с утренним. Скоро ли, Коля, я тебя дождусь, тоска, не поверишь какая, зареву ведь скоро, Коля, ещё три недели до тебя, без тебя что-то и время-то тихо идёт. Справься в институте про письмо, куда оно могло деваться, я твоё действительно получила 8-го в три часа. Ребята все здоровы, Миша с понедельника очень капризничал и вчера я увидала: представь, прорезываются у него сразу четыре зуба, почти ужепрорезались, два верхние против глаз и два нижние противоположные.

В понедельник звонит о. Афанасий, я отворяю. Спрашивает: Колиньки нет дома? Говорю: нет. Сергей, говорит, с семьей приехал, если хочешь, приходи, сказал это и побежал. Я конечно, Коля, не пойду, невидаль какую смотреть. Я сказала матушке, она говорит, поедем вместе на лошади, я отказалась. Мне даже, Коля, как-то неловко и идти.

Во вторник в 12 часов звонок. Я отворяю, смотрю: Булгак из Подосиновца. Он, оказывается, вызван экстренно губернатором, как и Чарыков. Булгак совсем не знает, зачем он вызван, сегодня этот вопрос узнают. Оказывается, из всех уездов вызваны пристава, да не по одному. Из Никольского два, второй Аранович, Булгак посидел с четверть часа и ушёл. Через час приходит его жена, та посидела, она воспользовалась случаем и с обоими ребятами хочет проехать к себе на родину в Смоленск.

Сегодня была А. Н. Дорохова. Такая расстроенная, плачет. Ихней Саше суд отказал в иске с мужа, надо, говорят, доказательства, Дорохов ещё хочет подавать в судебную палату. Плохо написала, разберёшь ли, тороплюсь, надо ребят спать укладывать. Скоро ли будешь ты с нами, скоро ли я тебя увижу, моего дорогого, а ты ещё всё, Коля, глупости говоришь, да я тут с ума сойду. Часто тебя вижу во сне. Целую тебя, мой милый.

Твоя Полюна.

9. Н. В. Отроков – жене.

29/ХI. 1911 г.

Дорогая Полюна!

Приехал в Котлас 24 июня в 4 ч. дня и, как есть, через час отходит пароход в Архангельск, и при том один из лучших, имени генер. Кондратенко за 4 рубля до Арх. во 2-м классе в отдельной одноместной каюте. Приехал в Архангельск 26-го утром. Подъезжая к Архангельску, я на пароходе увидал едущим со мной посланного Вахрушева и с ним ученица Вахрушева и домашняя учительница. Он объяснил мне, что они выехали вчера из Архангельска, но потом показалось, что на пароходе тихо, возвращаются опять в Архангельск и поедут по железной дороге на Вологду. Вахрушева с Юлей ездили к Соловецким и возвратились в Архангельск 14-го, остановились в гостинице, Юля по своему билету, а Вахрушева по чужому. И на доске в гостинице у Юли была прописана своя фамилия, а также были прописаны и в участке, а между тем производился розыск. Только когда из Вятки приехал 11 июня начальник сыскной полиции за Вахрушевой и случайно остановился в этой гостинице и увидал на доске фамилию Юли, только тогда и задержал и Вахрушеву. В тот же день по приезде в Архангельск я тебе и Оле дал телеграммы, и выехал на том же пароходе с Юлей в Тотьму, также взяли две одноместные каюты до Тотьмы: моя 6 руб. 50 коп, а Юлина со скидкой 5 р. 20 коп. Пишу это письмо, подъезжая к Котласу, где и отпущу в ящик, так что ты должна получить в пятницу 1-го июля. 30-го июня приеду в Тотьму, а выеду оттуда по всей вероятности 2-го, чтобы 5-го быть у следователя на Опарине. Пошли к нему мой азям, чтобы он оставил на Пинюге, когда поедет на Опарино, а поедет он 4-го июля, пожалуй, можно послать кожу и подушку, а одеяльницы не надо. Всех вас дорогих целую.

Твой О.

10. Н. В. Отроков – жене.

5 декабря 1912. 14-е письмо

Дорогая Полюна!

Поздравляю тебя с наступающим именинником. Ты спрашиваешь в своём 9-м письме, полученном мною 2-го декабря, как этот именинник будет праздновать свои именины. За поздравление тебя и ребят крепко целую. Я думал отпраздновать свои именины так: на обед я хотел позвать Маню и Менциковского куда-нибудь в ресторан и тоже угостить обедом, но ещё не решил, а может быть, пойду в народный дом. В это воскресенье 2-го декабря у нас в народном доме была 2-я лекция по алкоголизму с 11-ти часов до 12-ти, а затем до 3-х часов приём больных алкоголизмом. Выйдя из амбулатории, мы с одним врачом отобедали тут же в народном доме при звуках музыки, так как тогда уже шло гуляние. После обеда я ещё посмотрел на гимнастов, а потом отправился домой пить чай, пришёл в 6 часов, а у меня уже лежало твоё 9-ое письмо от 28 ноября. После чаю в 8 часов вечера отправился в наше общество, где читал лекции Френкель, бывший заведующий в Вологодском санитарном бюро; лекция о современном состоянии земской медицины во всей России. К 10-му декабря многие лекции уже заканчиваются и многие врачи с 10-го декабря разъезжаются, а некоторые остаются до 20-го, так как приём в клинике Елены Павловны будет до 20-го декабря.

В письме от 26 ноября ты мне даёшь поручения. Относительно колбасы и винограду, кажется, будет комиссия, во-первых, из-за этого мне придётся на сутки задержаться в Вятке, так как поезда приноровлены, а затем с остановкой в Опарине, надо всё это не заморозить или не проквасить.

Маня за семгу Ник. Дм. послала 15 руб. Он обиделся и хотел опять к Рождеству послать на эти деньги семги. Татьяна Ивановна не хочет теперь ехать в Петербург на операцию и будет ждать весны, что совсем неразумно. Ещё целую крепко тебя и ребят.

Твой О.

11. Н. В. Отроков – жене.

7-го декабря 1912. 15-е письмо.

Дорогая Полюна!

Кончен, кончен дальний курс, скоро край родимый, сладко будет отдохнуть мне с подругой милой. Вот теперь можно говорить и о своясях: ещё день-другой, и Петербург прощай. Довольно, будет, помаялся.

Выезжаю из Петербурга 10-го вечером, на Опарине буду 12-го, приеду туда уже тоже не рано, переночую и в 12 часов 13-го.., а если приехать 13-го на Опарино, то тоже, наверно, придётся ночевать, а тут всё-таки на день раньше домой. Некоторые покупки послал почтой, до меня не получай. Твоё письмо от 2-го декабря получил 6-го, одновременно с ним получил от Н. В. Гурьянова, от Ивана Ильича и от Сана1. Хотел было побольше написать в этом письме, но так как скоро увидимся, то продолжение лично. Крепко целую тебя и ребят, покрепче – дома.

Твой О.

1 Сан – Александр Николаевич Отроков – сын Н. В. Отрокова.

12. Н. В. Отроков – жене.

7/VI. 1913 г.

Дорогая Полюна!

Посылаю тебе ключ, который ты забыла и который тебе, по всей вероятности, не нужен, так как, наверно, успела изломать замок, по всей вероятности, не догадалась где-нибудь в лавках поискать такого ключа.

Сегодня обе Юли приехали из Устюга на пароходе в Никольск. Сегодня пришлось навестить Лидию Дмитриевну по случаю выкидыша, так как она испугалась. Жарила что-то на керосиновой лампе, и та вдруг сильно вспыхнула, так что она с испугу далеко отскочила, и после этого сделались боли и готово. 12-го числа буду в Новой Яхреньге в дер. Алексине, в версте от села на вскрытии. По всей вероятности, возьму с собой Мишу. У нас пока всё благополучно. Поклон твоим хозяевам. Целую тебя и Шуру.

Твой О. (На конверте: «В г. Никольск кв. председателя земской Управы Петра Николаевича Попова ЕВБ Аполлинарии Николаевне Отроковой»).

13. Н. В. Отроков – жене.

1/VIII. 1913 г.

Дорогая Полюна!

До Вологды доехал благополучно. Остановился в Якоре. По приезде сходил к Левитскому, а затем к Лиде. 31-го с Левитским ходил к нотариусу, где с него и получил. Затем до совета ещё сделал разные дела, а вечером совет, который продолжался до 12 ч. ночи. Потом отправились в Якорь, где и посидели до 4 часов. Сегодня 1 августа, встал в 6 часов и за чаем принялся за это письмо, да кроме его хочу написать Петру Николаевичу, чтобы известить, что дня на три еду в Петербург. По окончании писем пойду к Сумароковой, к Павлу Дмитриевичу и ещё зайду к Лиде и Дороховым. В 5 часов еду в Петербург. За сим, до свидания. Крепко целую тебя и ребят.

Твой О.

14. Н. В.Отроков – жене.

2 письмо 12/IX. 1913 г.

(Письмо на двойном листке почтовой бумаги. Первая половинка оторвана больше, чем наполовину, там, где была картинка. Пострадал текст на обороте).

Дорогая Полюна!

Вчера 11-го сентября ходил в почтамт, нет ли, думаю, от тебя письма до востребования, но оказалось – нет, да ещё, пожалуй, и не должно быть. По всей вероятности, придёт сегодня, а завтра получу. Оказалось, что теперь опять отделение для северных губ. переведено из Москвы в Архангельск, туда и послал деньги. Относительно твоей цепочки ещё не ходил, так как нужно было сходить в хирургический магазин Триндина, отдать инструменты в починку и купить новых, да ещё походить по магазинам водопроводных принадлежностей. По пути ненадолго заходил и к Мюру, взял Мише теплую шапку, только немного, кажется, велика, больше 49 сант. Написал Оле в Тотьму, чтобы она послала Юлины тёплое пальто и шапку. Хотя погода стоит хорошая, но довольно свежо. Юля переехала к Петровой, а я остался в тех же номерах: уступили по 1 р. 20 коп. в сутки.

В номерах ещё не топят, а под моим одеялом спать холодно, так что ночью приходится ежиться и вертеться, пришлось простыню приколоть американскими булавками. Сегодня буду ходить по Москве в тёплой куртке, тем более хочу сходить в баню. Жду от тебя с нетерпеньем письма. Пиши, как в больнице, как насчёт эпидемии. Приехал ли Скалой? Крепко целую тебя и ребят.

Твой О.

Адрес: Москва, Арбат, дом № 20, кв. 3. Анне Ник. Петровой для передачи О.

15. Н. В. Отроков – жене.

4-ое письмо, 19 сент. 1913 г.

Дорогая Полюна!

Жду от тебя письма, кроме до востребования, больше не получал. Каждый день хожу к Петровой справляться, нет ли писем? Ридикюль тебе купил новомодный за 4 рубля. Покупки, кажется, все сделал, как для себя, так и для больницы. Для последней – будет получено наложенным платежом. Эти дни хочу походить посмотреть достопримечательности Москвы и 24-го сентября с вечерним поездом выеду из Москвы: взял уже билет. В Вологде остановлюсь дня на два или на три и 30 буду дома. Анна Николаевна Петрова вчера неожиданно уехала в Петербург. У неё старший сын Борис, который служит во флоте, заболел. Болезнь: нервное расстройство на границе к помешательству. Сначала лечился в санатории, а потом лето жил у Лиди в Вологде, где и лечился в лечебнице у Шадрина. Потом поехал с Лидей в Петербург, чтобы поступить в Морскую академию, но опять что-то сделалось, и его Лидя поместила в морской госпиталь, а ввиду ухудшения болезни его переводят оттуда в Кронштадт, где есть нервное и психическое отделения. Лидя пишет, ладно ли это будет. Вот Петрова и поехала сама. Второй сын её Леонид ныне кончил физико-математический факультет. Нужно еще сдать гос. экзамены. Дочь Женя служит в глазной больнице и живёт с матерью, а Леонид живёт отдельно – служит частным секретарём.

Каково живешь и как ребята? Без писем скучно. Сегодня я жду непременно. Целую крепко тебя и ребят.

Твой О.

На отрезном купоне почтового перевода «Для письменного сообщения»
Почтовый штемпель Никольск Вологодской г. 10.9.14.
Перевод на 500 руб. из Никольской уездной Земской Управы Вологодской губ.
Препровождаем при сём руб. 500 – авансом на расходы по оборудованию Подосиновской больницы для приёма эвакуированных с театра военных действий больных и раненых воинов. Земская управа просит получение денег подтвердить.

16. А. Н. Отроков – отцу.

5 января 1915 г.

Дорогой папа, здравствуй!

Поздравляю тебя, Юлю, маму, Катю, Таню, Мишу, Варю и Шуру с прошедшими праздниками и наступившим новым годом. Желаю счастья, здоровья, успехов и дай Бог, чтобы в этом году война кончилась, и я увиделся бы со всеми вами. Письмо твоё от 24-го декабря получил. Спасибо! Ради Бога, прости меня, что я так редко пишу. Всё как-то не соберусь. Получили ли мои подарки ребята? Перед праздниками у нас гостила жена одного офицера из Москвы и когда она уезжала домой, то я её просил в Москве купить что-нибудь из игрушек и послать в Подосиновец. В Гродно ничего хорошего нет, да и цены страшно вздуты. В середине декабря у нас из дружины уехал командир 1-ой роты, капитан, во внутрь России, т. к. по болезненному состоянию он к строю признан не способным. Вместо него назначили меня и вот я, уже скоро месяц, с 13 декабря командую 1-ой ротой. Посылаю одновременно 2 карточки на сохранение: 1-я – фельдфебель 2-й роты по старой памяти преподнёс, а 2-я – это теперешний мой младший офицер, франт и щеголь, каких мало. Что-то долго не слыхать о моём производстве – ждал к новому году, да ничего нет. Я, пожалуй, отчасти немного и доволен, т. к. теперь погода ужасная: снег, дождь, мороз и уезжать из тепла на позиции – пожалуй не того! Ну, а к весне, тогда отлично. Ведь здесь в феврале уже начинается весна. Моя рота стоит в отделе, живут в землянках, и я со своими офицерами тоже живём в землянках: протекает немного, да с полу холодно, а в общем ничего – жить можно. В дружину к нам приехал недавно врач, некто П. П. Воробьев, только что окончивший Московский университет. Теперь у нас три врача, дела нет им никакого, ни болезней никаких, ничего нет, слава Богу, только что утром амбулаторный приём: человек 30–50. Больных при дружине не держат, а отправляют в госпиталь. Новостей у нас никаких нет. Праздники проводили скучно и в занятиях: даже на 1-й день Рождества после обеда были занятия. С первого дня и до нового года от нас была слышна дальняя артиллерийская стрельба, но даже приблизительно, где это могло быть, определить никто не мог. Маму и Таню поздравляю с днём ангела и от души желаю всего хорошего. Поклон всем. Остаюсь любящий тебя Сано.

А. Отроков

17. О. Шубина – Н. В. Отрокову.

25 сентября 1915 г.

Многоуважаемый Николай Васильевич, очень благодарю за деньги, которые мне теперь нужны и на книги и на прожитие, так как пособие и стипендии не получала я ещё. Кланяюсь и благодарю Аполлинарию Николаевну. Кланяюсь Мише, Варе и Шуре. Учусь пока ещё ничего. Очень трудно учиться по химии, а по анатомии всё знакомое. До свиданья.

Уважающая Вас О. Шубина

18. Н. В. Отроков – жене.

Начало 1916 г.

Дорогая Полюна!

До Никольска доехал благополучно, приехал туда 3-го, ещё не стемнело, часов около шести. Остановился у Баданина, квартира теперь хорошая. Работа в Воинском присутствии закончится 13-го, так что в этот день, если ничто не задержит, можно будет и выехать. Первые дни до 7-го числа работы было порядочно. Несмотря на то, что я принимаю очень скоро, с 10 часов утра и до 2–3-х часов дня без перерыву, вечером свободен, а, начиная с 8-го числа, работы немного. За эти дни был у Бродецких, в аптеке и у Петра Николаевича, который, оказывается, проехал не через Подосиновец. Несколько раз был у Кати и Тани. Вчера 7-го числа их не захватил дома: ушли в гимназию на ёлку. Также они были у меня пока раз и пили чай. Таня вяжет чулки. Я дал ей рубль на шерсть, но чтобы не было обидно и Кате, дал и той, хотя она и не просила. Думаю, что они не истратят на пустяки. Сегодня 8-го числа жду от тебя письмо. Встал сегодня рано в 5 часов и в ожидании чая принялся за письма тебе, Сану и Юле. Мне сегодня в присутствие до часу идти не надо. Кончу письма, напьюсь чаю и пойду в управу за почтой. Как-то там поживаете, как у нас в больнице? Бучнева Вас. Петр. взяли в солдаты, так что в Щеткине опять освободилось место учителя. Вообще на этот раз учителей взяли порядочно и Петр Ник. говорит, что и замещать некому, так как и учительниц нет.

Прерываю письмо и иду в управу, где и получил почту и твоё письмо. В воинском присутствии получил приглашение на именины к члену Управы Костышеву, куда и отправились с Коржавиным в три часа дня. Там были все управские, начиная с Петра Ник. Просидели два часа, а потом пошёл к Синициным. Синицин приехал в отпуск. Завтра 9-го уезжает на позиции. После Синициных пошёл к Кате и Тане. Они, оказывается, ту почту тебе писали. Рассказывали про ёлку, остались очень довольны и не хотелось скоро уходить, хотя пробыли с 5 час. и чуть не до 10 час. За сим, целую тебя, Мишу, Варю и Саню.

Твой О., моя родная!

Скажи Андрею Петровичу, чтобы он поскорее приготовлял ведомости по оспопрививанию по новой форме за второе полугодие 1915 г. Она должна быть представлена не позднее 15 января. Все уже представили, только нет от нас. Я совсем об этом забыл, а он мне не сказал об этом.

Продолжение...