Спасённый храм.
Эпизод истории сопротивления хрущёвскому антирелигиозному погрому на Вятской земле

Е. С. Останин

Удивительное дело! Из всех скандальных деяний Никиты Хрущёва, которыми так богата была его эпоха, менее всего у нас знают, пишут и говорят о его самом революционном акте – попытке извести религию в СССР. В массовых школьных учебниках новейшей истории России, изданных за последние 15 лет, вы не найдёте об этом не то что параграфа или хотя бы абзаца, но даже строчки. Ещё меньше известна обществу драма народной борьбы с волюнтаристским богоборческим безумием, её жертвы, герои и антигерои. Специальные работы об этом выходят, но широкая публика о них мало осведомлена. К сожалению, это относится и к появившимся в самое последнее время трудам вятских исследователей, начавших заполнять постыдный пробел в наших знаниях о собственном, не столь уж далёком, прошлом. Речь идёт о книгах Н. В. Шабалина (2004) и священника А. Г. Балыбердина (2006), изданных тиражом по 500 экземпляров1. Эта статья – продолжение и углубление поднятой ими темы.

Занимаясь исследованием биографии крупнейшего вятского диссидента, религиозного и политического мыслителя 1950–1960-х гг., математика по профессии, Бориса Владимировича Талантова (1903–1971), я обнаружил в его личном архиве несколько документов о том, как прихожане Троицкой церкви села Быстрица Оричевского района сумели спасти её от закрытия в 1962–1963 гг. Эти документы ценны не только тем, что доносят до нас дыхание той эпохи. Победа граждан в борьбе с собственным государством за сохранение дорогого им храма – исключительно редкий случай, представляющий особый интерес. Тем более что это произошло на пике всей антирелигиозной кампании 1958–1964 гг. – в 1962 г. было закрыто максимальное за весь период количество церквей – 132.

Упомянутые документы оказались среди бумаг Б. В. Талантова не случайно. Защитой прав верующих он начал заниматься ещё с 1957 г., за что в следующем году был ошельмован в местной печати и изгнан с работы3. С 1960 гг. он приступил к сбору данных со всей области о притеснениях и беззакониях местных властей по отношению к верующим. Его квартира в доме № 12 по улице Урицкого, стоявшем почти напротив Серафимовской церкви г. Кирова, превратилась в своеобразный штаб сопротивления. Сюда стекалась детальная информация о фактах произвола, приносимая ходоками из районов. Здесь по этим сведениям составлялись развёрнутые жалобы в центральные инстанции, в редакции газет и журналов. Вёлся скрупулёзный учёт и копирование от руки отправленных (обязательно с уведомлением о вручении!) в Москву материалов и полученной на них реакции. При отсутствии таковой жалоба направлялась вновь в этот же или другой адрес с добавлением новых фактов. Культура делопроизводства была высочайшей, а его объём сравним с производительностью небольшого учреждения. Поразительно, но всю эту работу Талантов проделывал один! Во всех текстах жалоб ощущается его литературный стиль и неумолимая математическая логика изложения, даже если писались и подписывались они самими просителями и пострадавшими.

В 1950-е гг. у него появился новый, очень близкий друг – Сергей Вячеславович Сорокин. Кандидат биологических наук, энтомолог, он был верующим, а жил и работал в Ленинграде. По делам своей науки он часто приезжал в Киров. Его брат работал в Кировском пединституте и рассказал Сергею Сорокину о Талантове, о его увольнении из института за религиозные убеждения. Они познакомились и подружились как два единомышленника. Свои научные исследования Сорокин проводил в окрестностях с. Быстрица. Здесь он посещал Троицкую церковь. Сергей Сорокин быстро перезнакомился с местными верующими, среди которых самыми интересными людьми были три сестры Олины (учительницы) и самобытный сельский художник Георгий Яковлевич Жаворонков (1905–1966).

В 1959 г. Сорокин предложил Талантову съездить с ним в Быстрицу к его новым приятелям. Так завязалось знакомство Бориса Владимировича с Г. Я. Жаворонковым. Тот живо и ярко рассказывал о своей драматической судьбе новым друзьям. В 1951 г. Жаворонков был арестован в Быстрице и осуждён «за антисоветские высказывания» по статье 58-10 к лишению свободы сроком на 10 лет с последующим поражением в правах на 5 лет. По его рассказам, особенное впечатление на него произвел следователь госбезопасности. Он решил напугать и психологически раздавить арестованного художника с первых же минут допроса. Грозно и патетически произнёс:

– Говори всё откровенно, без утайки. Знаешь, в какое место ты попал? У нас здесь даже камни, стены и мёртвые говорят! Называй сам своих сообщников по антисоветской деятельности.
– Ну, я и перечислил ему всех своих умерших знакомых: пусть они ему рассказывают, если он хвастается, что в состоянии их разговорить, – усмехался Георгий Яковлевич4.

Он отбывал заключение в Вятлаге (Киров, п/о 4, п/я ОР 216/1) и был выпущен в конце 1954 г. только после своей жалобы Генеральному прокурору. Тем из нас, кто не научился ценить недавно обретённую свободу и вздыхает по временам «порядка» в сталинские годы, следует вчитаться в этот текст повнимательнее и задуматься: в самом ли деле им хочется возвращения к описанному в ней положению? (Копия письма из архива Талантова воспроизводится с незначительными сокращениями с сохранением стиля и орфографии автора. Все документы публикуются впервые).

<...>Приговор Кировского областного суда от 29 сентября 1951 года, которым я на основании статьи 58 пункт 10 УК РСФСР осуждён к лишению свободы сроком на 10 лет с последующим поражением в правах на 5 лет – я считаю совершенно неправильным. <...>

До 1939 года я работал художником клубов и преподавателем рисования и черчения в школах.

Во время войны с Финляндией я был в рядах Советской Армии. В июле 1941 года я снова был мобилизован и на Калининском фронте в боях за Родину 2 февраля 1942 года был тяжело ранен, в должности командира пулемётного взвода пулемётной роты. По излечении в госпиталях, снова служил в Советской Армии и в 1944 году был уволен домой по болезни – инвалидом Великой Отечественной войны.

Как за период трудовой многолетней деятельности, так и на службе в Советской Армии дисциплинарных нарушений не имел, но много раз был премирован за хорошую работу, а в Советской Армии получил правительственные награды.

Как мои родители, так и родственники не судимы и не были репрессированы Советской властью. Я же имею эту первую судимость – ранее тоже не судим.

Являясь религиозным человеком, как и все мои родные, и особенно в период войны эти религиозные чувства укрепились после целого ряда чудесных спасений от смерти даже раненого и по святым материнским молитвам. Во время тяжёлой болезни дал обет Богу по выздоровлении благоукрасить храм моего села – любимое и дорогое место всех моих близких верующих.

После войны во время капитального ремонта родной церкви села Быстрица, я сделал реставрацию стенной живописи, а также по просьбе верующих расписал иконостас в открытой вновь церкви села Илгань. Это – основные вехи моей жизни.

Судили меня не за какую-то деятельность, а за религиозные взгляды. На следствии и суде не обвиняли в воровстве и убийстве, в предательстве или измене Родины, в хулиганстве или хищении государственной собственности. Меня осудили за то, что, будучи христианином, я отвергал материалистическую философию как одностороннюю, ибо она отрицает существование духовного мира, бытие Бога и бессмертие человеческой души. А материальный мир с существующей его закономерностью (растения, животные, минералы… то есть всё то, что по закону Менделеева состоит из 92-х химических элементов) религия признаёт.

Меня обвиняли в том, что я написал книгу «Ключ счастья» для родного сына, чтобы он имел точное понятие о моих убеждениях, взглядах и переживаниях. В этой книге было изложено:

1) Точная и справедливая характеристика материализма, идеализма и Евангельских истин.
2) Высказывания верующих гениальных светских людей, характеристики их произведений, чувств и быта, как, например: Гёте, Ньютона, Ломоносова, Александра Невского, Суворова, Пирогова, Достоевского, Гоголя, Чайковского, Васнецова и других.
3) Свои переживания и взгляды.
4) Факты окружающей действительности.

Меня обвиняли в том, что якобы я когда-то и где-то «клеветал» на советскую действительность. На самом деле клеветали на меня отдельные личности и ненавидели меня за то, что я благоукрашал храмы Божии, открыто, искренне исповедовал свою веру.

Если я критиковал местный колхоз, говорил о его плохих сторонах, то в газете «Кировская правда» и в других можно найти такие статьи, где критика сильнее и острее моей.

Если я упрекал отдельных членов партии в их безнравственном поведении, то и об этом печатают ныне немало, я лишь не побоялся сказать 4-5 лет тому назад.

Если я сказал о насильственном навязывании непосильной суммы государственного займа, то это было признано и устранено в 1953 году уменьшением суммы подписки вдвое.

Если я крепко верю в существование Бога и в бессмертие человеческой души, считаю великим идеалом заповедь Христа, жившего на земле около двух тысяч лет тому назад – о любви к Богу и ближним, то что тут позорного и опасного?!

Если же кому-либо из близких и сказал об эсхатологических признаках и хотя бы назвал богохульников, не признающих Христа антихристами, то что тут преступного?! Слово «антихрист» есть человек, отрицающий Христа и Его учение.

Коль мои религиозные взгляды суть пережитки капитализма и сказки, зачем же за сказки осуждать на 10 лет в заключение больного-инвалида, почти старика, отрывая от семьи и свободы? Для чего же существует статья 124 Советской Конституции о свободе совести? Кроме того, надо сказать, что в нашей стране большинство имеет образование не ниже семилетки – разум имеют. И поскольку эта статья 124 Советской Конституции есть установка Закона, а не фикция и декорация, прошу Вас отменить приговор Кировского областного суда от 29 сентября 1951 года и освободить меня из заключения.

С точки зрения формальной, конечно, следствие право, ибо все имеющиеся в деле показания мною подписаны, но в условиях тюремного режима, особенно при болезни, жертвы бериевской инквизиции вынуждены были, спасая свою жизнь, подписывать всё, что сочиняли следователи.

Считая, что в тысячах других заявлений и жалоб, посланных Вам осуждёнными по 58-й статье, всё это указано подробнее, я ограничиваюсь изложенным выше.

Г. Жаворонков. 2 октября 1954 г.5

Древнее село Быстрица, образованное в 1595 г. в царствование Фёдора Иоанновича, стояло в 9 км от станции Стрижи. Каменная Троицкая церковь этого села (XVII–XVIII вв.) – одна из десяти, полностью уцелевших от разрушений 1930–1941 гг. В ней сохранились интерьер со стенной живописью и резными иконостасами, старинные иконы XVII столетия, старинная утварь и книги. Церковь числилась памятником архитектуры, о чём извещала висевшая на ней мемориальная доска.

Настоятелем храма был священник Константин Георгиевич Гулин (1900–1990). Уроженец Яранского района и выходец из крестьянской семьи, он был по профессии пчеловодом. В июне 1941 г. ушёл на фронт, воевал миномётчиком. Его боевой путь пролёг от стен Москвы до государственной границы и далее через Румынию и Венгрию до Германии. Шесть ранений (две пули остались в его теле), две контузии, орден Красной Звезды. В 1947 г. архиепископ Вениамин (Тихоницкий) рукоположил его в сан диакона к храму с. Каракша Яранского района, а в марте 1949 г. – в сан священника и направил в Троицкую церковь с. Быстрица6. На рубеже 1950–1960-х гг. по количеству молящихся (800) она была в числе 7 лидеров из 75 храмов Кировской епархии7.

Тучи над храмом, его настоятелем и прихожанами стали сгущаться с начала 1960 г. 9 и 13 января вышли постановления ЦК КПСС, которые выводили уже шедшую антирелигиозную кампанию на более высокий уровень интенсивности. В феврале во исполнение их установок XII областная партийная конференция и бюро обкома КПСС разработали мероприятия, в результате которых количество храмов и религиозных общин в Кировской области должно было сократиться. Вся партийно-государственная машина сверху донизу пришла в движение для нанесения удара по намеченной цели.

В Быстрице особую активность проявлял директор восьмилетней школы, коммунист-агитатор В. М. Семенищев. Он не ограничивался разъяснительными беседами о вреде религии с доярками и учителями, а перешёл к нападкам прямо на «сеятеля религиозного дурмана» отца Константина и церковный совет.

Как это не раз уже бывало в нашей истории, стоило государству объявить кого-нибудь внутренним врагом и гикнуть «ату его!», как к преследованию тут же подключались разнообразные подонки, почуяв свою безнаказанность. Об этом – один из документов, собранных Талантовым. (Приводится без правки).

Областному прокурору г. Киров

от гражданки Зубаревой Веры Игнатьевны 70 лет, проживающей 1-й посёлок Оричевского торфопредприятия Стахановская ул. дом № 2 кв. 9.

Жалоба

Настоящим сообщаю, что ныне на Пасху в субботу 16 апреля после обедни под вечер, забрёл пьяный Морозов Николай Игнатьевич с нашего же 1-го посёлка в Быстрицкую церковь и начал махаручиться и обличать старух верующих, что вы сволочи носите деньги попу, я и другие стали просить выйти из церкви ибо здесь в фуражке пьяным в церкви не положено, да ещё и обзывает и оскорбляет верующих несправедливо. Здесь меня обозвал старой сукой и ведьмой... Даже палец вывихнул у Домны Ивановны Шмаковой, ей 73 года от роду.

В достоверность данного факта могут быть свидетелями:

1) Домна Ивановна Шмакова 1-й посёлок
2) Лидия Копылова больная –*–*–
3) Маковеева Надежда –*–*–
4) Игошина Ольга 65 лет. –*–*–

25 апреля 1960 года За  Е. Зубарев 8.

Никаких последствий жалоба, естественно, не имела.

В 1961 г. с церкви сняли «охранную грамоту» – мемориальную доску. Это был первый шаг к её ликвидации.

Второй шаг: местные власти запретили её ремонтировать.

Третий: в марте 1962 г. направляемая администрацией пожарная охрана предписала церковной общине немедленно выпилить все фигурные решётки в окнах и сделать дополнительный выход из тёплой церкви. Между тем в церкви были три больших двери и чугунный пол, а переполненной она не была даже в большие праздники. Несмотря на абсурдность требований пожарников, церковный совет подчинился им, чтобы не давать повода к закрытию церкви.

Как только решётки были выпилены, районная пожарная охрана выдвинула новое предписание, заведомо неисполнимое для верующих. Во-первых, перегородить плотиной протекавшую метрах в ста от церкви речку и создать обширный водоём для пожарных нужд. Во-вторых, во всех ярусах колокольни затянуть окна металлической сеткой, чтобы в неё не могли залетать голуби и оставлять после себя «горючие материалы»9.

Узнав об этом, Борис Владимирович Талантов горько расхохотался и саркастически воскликнул: «Какая трогательная забота о пожарной безопасности церкви и какое при этом глубокое понимание истории! Если новая княгиня Ольга выпустит на церковь целую стаю голубей с привязанными к хвостам зажжёнными серными тряпочками, то она ничего не достигнет – металлические сетки помешают спалить её!» Дополнительным поводом для его иронии был памятный всем в Быстрице случай. Тремя годами ранее от короткого замыкания в электропроводке дотла сгорела колхозная ферма со всем находившимся в ней скотом. Причиной несчастья являлась халатность как колхозного руководства, так и пожарного надзора10.

28 марта 1962 г. районная партийно-советская газета «Путь к коммунизму» под рубрикой «Партийная жизнь» поместила материал о Быстрице журналиста Ф. Комарова «В плену религиозных пут». Её вырезка тоже подклеена в тетради Талантова. Умевшие читать между строк советскую прессу прихожане поняли: общественное мнение подготавливают к скорому закрытию храма. Несколько цитат из статьи:

Как ещё живучи в подобных людях предрассудки! Глубоко в тайники души, словно черви, залезли к ним христианские бредни о благе господнем. И человек, поддавшийся тлетворному влиянию церкви, сам того не замечая, опускается, уходит от общества, как проказы боится веяния нового времени. И хуже всего – воспитывает это в своих детях. <...> Гнилая христианская философия с её проповедью смирения, ухода от мира сего в себя, видно, глубоко и накрепко засела в них...

С религиозным дурманом надо бороться наступательно, по-боевому. Коммунисты же парторганизации относятся к этому по-обывательски, более того, идут на компромисс с религией. Из 19 коммунистов у 12 в домах висят иконы. Попробуй, скажем, учитель докажи Толе, Лене и Гале Лысовым вред религии, коли их папа – управляющий Волостьшанским участком коммунист Лысов М. А. обедает за столом, чуть не упираясь головой в лики святых. Интересно, какое чувство испытывал управляющий Быстрицким отделением коммунист Малков А. М., когда направлял электрика Фуфачева проводить свет в поповскую келью, что за церковной оградой?..

Прячет ухмылку в седеющей бороде и священник Гулин, видя, что партийцы не ставят спицы в колесницу его активной деятельности во славу храма божия. В прошлом году, к примеру, он сумел в церкви провернуть 150 служб. А ведь говорят, по приходу и доход. И жалует отец Константин своих домочадцев щедрыми подарками в виде домов, мотоциклов, путёвок на курорты11. ..

Тревога верующих за судьбу своего храма росла. 11 апреля 1962 г. художник Георгий Жаворонков при помощи Бориса Талантова написал письмо в Министерство культуры РСФСР с просьбой вернуть храм под государственную охрану. Расширенная копия этого письма была подготовлена для отправки и в редакцию газеты «Известия», но не отправлена. Его текст, хранившийся в архиве Талантова, приводится здесь с небольшими сокращениями. В квадратных скобках – политически заострённое добавление для письма в «Известия», подготовленное Талантовым. Оно будет включено в его собственное письмо в эту газету в феврале 1963 г., о чём ниже.

Я, житель с. Быстрицы Оричевского района Кировской области Георгий Яковлевич Жаворонков, в 1928 г. окончил межобластной художественный техникум в г. Кирове и с этого времени постоянно работал художником, одновременно серьёзно изучая историю русского искусства. Год моего рождения 1905-ый. С 1941 по 1944 г. защищал Отечество, был ранен и в 1944 г. уволен как инвалид Отечественной войны II группы. В настоящее время являюсь инвалидом II группы и нигде не работаю.

В нашем селе имеется Троицкая церковь, которая начата постройкой в 1663 г. и строилась в течение 100 лет. В течение последних 200 лет церковное здание систематически ремонтировалось и поддерживалось в отличном состоянии...

Фотографии внешнего и внутреннего вида Троицкой церкви вместе с фотографиями Адышевской церкви Оричевского района были помещены в книге «Правда о религии в России» издания Московской Патриархии 1943 г. как сохранившиеся ценные памятники церковного зодчества.

Троицкая церковь являлась до последнего времени памятником архитектуры и на здании церкви висела мемориальная доска отдела охраны памятников архитектуры.

Я как художник в молодости наглядно обучался высокому мастерству резьбы и живописи на этом памятнике старины. И теперь, будучи больным стариком, я любуюсь и горжусь этим великим деянием моих родных отцов и дедов.

Троицкая церковь всегда находилась и сейчас находится в непосредственном ведении местной религиозной общины, которая на добровольные пожертвования пожилых тружеников, пенсионеров и инвалидов содержит её в образцовом порядке.

Верующие и местные жители с великой любовью стремятся сохранить этот памятник...

К великому моему огорчению и недоумению в 1961 г. мемориальная доска была снята с церковного здания в знак того, что здание больше не является памятником архитектуры и может быть в любое время разрушено...

Это опасение подтверждается, во-первых, тем, что общине верующих местные власти отказывают в разрешении произвести не только окраску, но даже промывку внутренних стен. Следует также отремонтировать входную лестницу и ворота каменной ограды, так как они могут упасть. Религиозная община имеет средства и очень желает в текущем году произвести этот ремонт, но местные власти этому решительно препятствуют, желая использовать всё это в качестве повода к закрытию церкви и её разрушению.

Во-вторых, это опасение подтверждается некоторыми антирелигиозными статьями в местной печати. Так, в районной газете «Путь к коммунизму» за 28 марта 1962 г. была напечатана статья «В плену религиозных пут». В этой весьма легкомысленной и значительно лживой статье, между прочим, написана такая сплетня:

«Служительница церкви Бочкарёва не за глаза, а во всеуслышание кликушествует: – Ох, если бы дали отцу Константину волю, то половина школьников была бы в наших руках».

Но Бочкарёва давно не является служительницей церкви, лежит больной и никуда не выходит из дома. Местный же священник о. Константин Гулин из крестьян, в течение всей гражданской войны и Великой Отечественной войны был на фронте, трижды тяжело ранен, и по настоящее время в нём находится фашистская пуля. Различные нелепости, содержащиеся о нём в статье, вызывают только улыбку сожаления у местных жителей и предназначены для того, чтобы лишить его регистрации и через это закрыть церковь. Этим приёмом в Кировской области в течение 1960-1961 гг. было закрыто более 30 церквей.

Указанная статья заканчивается таким призывом: «Быстрицким коммунистам во главе с секретарём Н. И. Лысовой надо вести самую ожесточённую войну с религиозным дурманом – этим гадким пережитком прошлого мира».

Этот оскорбительный для верующих призыв, выдержанный в духе непримиримой ненависти к верующим, многие из которых, подобно местному священнику своею кровью защищали Советскую власть, всеми понимается как первый шаг к разрушению церкви, о чём открыто говорят атеисты.

[Указанная статья, очевидно, является практическим развитием тех политических установок, которые высказал секретарь Кировского обкома КПСС В. И. Трушин в статье «За наступательную научно-атеистическую пропаганду», опубликованной в газете «Кировская правда» за 22 февраля 1962 г. В. И. Трушин в этой статье пишет:

«Кое-кто понятие свободы совести, невмешательство государства в каноническую и догматическую деятельность церкви рассматривает как неограниченную свободу деятельности для церкви. Это неправильно. Отделив церковь от государства, Советская власть оставила за собой право надзора за её деятельностью… Полная свобода совести будет обеспечена только тогда, когда мы освободим совесть человека от религиозных предрассудков и суеверий».

Значит, по мнению секретаря Кировского обкома КПСС В. И. Трушина, в настоящее время в СССР никакой свободы совести нет, и она может быть только тогда, когда все будут атеисты. Я совсем не могу понять этого! Ведь само понятие свободы совести предполагает наличие в стране различных мировоззрений. Если же все будут атеистами, то и само понятие свободы совести утратит своё значение.

Кроме того, главный редактор журнала «Наука и религия» П. Колоницкий в статье «Разум и мистика непримиримы» писал:

«…Советское государство нисколько не стесняет церковь… Свобода совести – неотъемлемое свойство нашего общества». (Газета «Известия» 18 февраля 1961 г.). Кто же прав: В. И. Трушин или П. Колоницкий?

Как бы ни толковать эту несуразность, смысл высказывания В. И. Трушина сводится к оправданию того произвола и беззаконий местных властей, посредством которых в последнее время закрываются и разрушаются церкви Кировской области. Действительно, в той же статье В. И. Трушин пишет:

«…До Отечественной войны в области было 10 церквей, а в военные и в первые послевоенные годы их было открыто свыше семидесяти. Следует сразу же заметить, что это была ошибка, ничем не оправданная уступка религии». Это высказывание меня более всего удивляет и беспокоит.

В период культа личности И. Сталина по Кировской области и городу Кирову было варварски разрушено огромное количество редких памятников русского зодчества. Так, в городе Кирове была взорвана Пятницкая церковь, построенная в XV–XVI веке, являющаяся самым древним и ценным в архитектурном и художественном отношении памятником г. Кирова. Варварское разрушение этого памятника ничем не оправдано, так как и до сих пор место, где находилась эта церковь, ничем не занято. Также был взорван Никольский кафедральный собор, построенный в XVIII в. строго в стиле барокко. Этот собор был построен и расписан выдающимися мастерами искусства. Был взорван украшавший весь город Александровский собор, построенный в XIX в. выдающимся архитектором Витбергом по образцу храма Христа Спасителя в Москве.

Из всех памятников архитектуры гор. Кирова остался только Успенский собор Трифонова монастыря, построенный в XVII в. Верующие в течение 5 лет ходатайствовали перед центральными органами власти о передаче им в пользование этого собора. Если бы собор был передан верующим, то он давно был бы реставрирован. Но им в этом отказали. Ныне этот памятник имеет исключительно убогий вид, и хотя в течение нескольких лет ведётся ремонт его, но результатов реставрации не видно. Город Киров в результате указанных разрушений полностью лишился исторических памятников, как будто он выстроен десять лет тому назад.

Нет возможности перечислить всех разрушенных архитектурных памятников по всей Кировской области. Следы этих разрушений можно видеть и сейчас повсюду: или в виде крайне обезображенных развалин, или в виде бесформенных груд камней.

Мне как ветерану и инвалиду Отечественной войны больно смотреть на эти развалины, как будто по Кировской области прошли фашистские орды, про которые во время войны в наших газетах сообщалось, что они не щадили самых выдающихся памятников искусства мирового значения.

Очевидно, В. И. Трушин «уступкой религии» считает то, что верующие на свои средства восстановили ряд выдающихся памятников архитектуры, например, Екатерининскую церковь в г. Слободском, церковь в селе Великорецком и т. д. «Ожесточённая война» с религией в 1961 г. в одном только Оричевском районе ознаменовалась насильственным закрытием и обезображиванием церквей в следующих сёлах: Пищалье, Илгань, Адышеве, Монастырщине. В Пищалье и Илгани иконы были сожжены, а старинные церковные книги изорваны.

Эти бесспорные факты показывают, что означает для властей Оричевского р-на «вести ожесточённую войну с религиозным дурманом». Они представляют «ожесточённую войну» с религией в форме насильственного закрытия церквей и их полного разрушения. Такое представление местных атеистов обнаруживает их крайнее невежество. Разрушение церквей – памятников русского зодчества – является вандализмом и этим вандализмом нельзя искоренить религии. Такой вандализм приводит только к внутреннему напряжению и взаимной вражде].

Поэтому моё беспокойство за сохранность дорогого мне с детства памятника искусства, созданного и сохранённого моими дедами и прадедами, очень велико, поскольку теперь этот памятник лишён государственной охраны.

Я с большим удовлетворением прочитал статью Ильи Глазунова «Что помнить, чем гордиться» в газете «Известия» за 6 апреля 1962 года. И. Глазунов описывает разительный факт разрушения местными властями редчайшего памятника XII века. Он пишет:

«В Витебске в декабре прошлого года по настоянию городских властей был снят с охраны редчайший памятник XII века – церковь Благовещения, современник «Слова о полку Игореве». Введённые в заблуждение вышестоящие инстанции санкционировали снятие с охраны памятника, который был незамедлительно уничтожен. А меньше чем через месяц Совет Министров БССР своим новым решением от 8 января 1962 г. взял под охрану… руины».

Я убеждён, что в нашем Оричевском районе несведущие в искусстве местные власти, конечно, не замедлят разрушить церковь с. Быстрицы, поскольку она снята с охраны.

Я приветствую слова И. Глазунова: «Задача современников бережно, как эстафету, передать будущим поколениям великие деяния предков».

Поэтому необходимо немедленно взять под государственную охрану памятник зодчества и живописи – Троицкую церковь села Быстрицы и повесить снова мемориальную доску.

Спасите памятник искусства от разрушения!

С уважением к вам Г.  Жаворонков12.

Отдел охраны памятников архитектуры Министерства культуры РСФСР ответил вятскому художнику отпиской, смысл которой сводился к следующему: если бы речь шла об «Иване Великом», то можно было бы ещё беспокоиться, а здание Троицкой церкви можно использовать для каких-либо хозяйственных целей13.

27 апреля, в Великую Пятницу, местные власти при участии директора восьмилетки Семенищева за неисполнение второго предписания пожарников временно закрыли церковь. Верующие лишились богослужений на праздники Пасхи, Вознесения и Троицына дня. Тогда 15 июня они через своего представителя подали в Москве жалобу самому Н. С. Хрущёву. Её подписали несколько тысяч человек. Это означает, что в защите храма участвовали не только быстрицкие христиане. К жалобе была приложена копия предписания Оричевской пожарной охраны, которое верующие просили немедленно отменить. Центральная власть аннулировала очевидно нелепое предписание, и с 7 июля богослужения в Троицкой церкви возобновились.

Однако, как показали дальнейшие события, торжество её прихожан было преждевременным и недолгим. 25 января 1963 г. в Троицкую церковь привезли тяжелобольного старика для причащения и соборования. В церкви не оказалось старосты и кассира (ими были две старушки, жившие в двух километрах от села). И отец Константин пособоровал умирающего без предварительной записи в установленной ведомости. Он полагал, что эта запись будет произведена старостой позднее, по свидетельству церковного сторожа, при котором совершалась треба. На беду в этот день в Быстрицу приехал и зашёл в храм новый областной уполномоченный по делам РПЦ Иван Дмитриевич Ляпин. Узнав, что соборование идёт без записи, он тут же лишил священника регистрации на шесть месяцев14.

Казалось бы, неприятно, но не страшно: пройдёт полгода, и служба в храме возобновится. Надо, однако, понимать, что верующие оказались лишены богослужений на длительный период, включавший Великий Пост и Пасху. Кроме того, они знали, что лишение регистрации используется в качестве приёма, применяемого для ликвидации храма.

Делалось это так. Новый священник взамен отстранённого не назначается. По истечении 4–8 месяцев уполномоченный выносит постановление о снятии с регистрации уже церковной общины ввиду того, что «богослужения длительное время не проводятся, и община пришла в упадок». Его распоряжением церковное здание передаётся колхозу. После этого рано утром или поздно вечером к церкви подъезжает на грузовике бригада дружинников или рабочих (зачастую пьяных) – и начинается настоящий погром. Падают на землю кресты с куполов, рубятся в щепу резные иконостасы, рвут и жгут книги, облачения и иконы, растаскивается утварь. Всё. Можно ставить галочку: ещё один «рассадник мракобесия» уничтожен. А будет использоваться опоганенная церковь в хозяйстве или нет, дело десятое.

Поэтому верующие начали новый этап борьбы за дорогую им церковь. 20 февраля 1963 г. Талантов послал в газету «Известия» большое письмо- памфлет на шестидесяти тетрадных страницах «О массовых разрушениях памятников церковного зодчества в Кировской области», в котором особо остановился на событиях в Быстрице. Газета «Известия» выбиралась для обращения не случайно. В ней время от времени появлялись статьи, в которых осторожно проводилась мысль о бережном отношении к культурному наследию прошлого. Письмо отвезла в Москву соратница Бориса Владимировича Варвара Матвеевна Черезова.

20 марта церковный совет и «двадцатка» (учредители общины) направили вторую жалобу на имя Хрущёва. Текст её был подготовлен Талантовым, который психологически точно расставил акценты на моментах, которые должны были тронуть сердце высокопоставленного адресата. Приведём этот фрагмент послания:

<...> Мы считаем подобное действие уполномоченного И. Д. Ляпина несправедливым, как по отношению к инвалиду Отечественной войны Константину Гулину, так и по отношению к нам верующим. Так как Совет по делам РПЦ отказывается защищать законные интересы верующих, то мы вынуждены вторично обратиться к Вам. Летом 1962 г., когда местные власти незаконно закрыли нашу церковь, мы обратились к Вам и получили от Вас скорую помощь, за что приносим Вам глубокую благодарность. Теперь мы снова обращаемся к Вам с просьбой: дайте распоряжение уполномоченному И. Д. Ляпину о немедленном возвращении регистрации священнику Константину Гулину и возобновлении богослужения в нашей церкви...15

Хотя письмо Талантова и вторая жалоба быстрицких верующих остались без непосредственного ответа, они, по-видимому, произвели необходимый эффект. 9 августа 1963 г. отцу Константину была возвращена регистрация, богослужения пошли своим чередом, и над Троицкой церковью перестала висеть угроза уничтожения.

В содержательной и интересной книге священника Александра Балыбердина о хрущёвских антирелигиозных гонениях на Вятской земле вскользь упоминается об этом храме в ряду тех, которые не были закрыты в 1960-е гг. Он предположил, что «высокая посещаемость этих церквей оказала непосредственное влияние на их дальнейшую судьбу»16. Но безоговорочно согласиться с его объяснением мешает судьба активно посещаемой (1000 молящихся) Феодоровской церкви г. Кирова. В результате подлейших манипуляций местных властей замечательное творение вятского зодчего И. А. Чарушина было закрыто 18 сентября 1962 г., а 19 января 1963 г. взорвано и потом растащено танками17.

Как показано в настоящей статье, Троицкая церковь в Быстрице уцелела, прежде всего, потому, что её прихожане и Б. В. Талантов боролись за её спасение. Безжалостная партийно-государственная машина иногда давала сбои, когда встречалась с хорошо организованным сопротивлением снизу. И не вина вятских верующих в том, что в подавляющем большинстве случаев ей удавалось его преодолевать.

Рассказанная история интересна ещё в одном отношении. Сегодня мы справедливо сетуем, что в свободной вроде бы России всё никак не сложится гражданское общество. Люди, страдающие дефицитом чуткости к историческому прошлому нашей страны, указывают в качестве причины на отсутствие в ней демократических традиций. Но на протяжении веков в России шла борьба двух тенденций: державно-авторитарной и демократически-либеральной. И создание в ХХ в. тоталитарного общества с полным единомыслием не достигло полного успеха. Придавленные властью свободная мысль и народная инициатива не умерли в России. Самоотверженная борьба вятских верующих за свои права – ещё одно доказательство этого.

Примечания

1. Шабалин, Н. В. Русская Православная церковь и Советское государство в середине сороковых – пятидесятые годы ХХ века : (на материалах Киров. обл.). – Киров, 2004; Балыбердин, А. Г., свящ. Безумие. Хрущёвские гонения на Вятской земле. – Вятка (Киров), 2006.
2. Балыбердин, А. Г. Указ. соч. С. 135. Всего было закрыто 40 церквей из 75. Масштаб общего ущерба, нанесённого Кировской епархии, существенно превосходил средние по стране показатели (Там же. С. 179).
3. См.: Останин, Е. С. Дело Б. В. Талантова // Проблемы истории российских спецслужб / отв. ред. В. А. Бердинских. – Киров-Вятка, 2004. С. 126–127.
4. Интервью с сыном Б. В. Талантова Глебом Борисовичем (2006 г.).
5. Письмо Г. Я. Жаворонкова Генеральному прокурору СССР 2 октября 1954 г. Автокопия: Личный архив Е. С. Останина. (В 2004 г. Г. Б. Талантов передал мне весь корпус рукописей своего отца и других находящихся среди них документов).
6. См.: Сухих, А., прот. Вспомним поимённо. – Киров (Вятка), 2005. Кн. 4. С. 18–19.
7. Балыбердин, А. Г. Указ. соч. С. 203.
8. Жалоба В. И. Зубаревой областному прокурору // Талантов, Б. В. Борьба верующих христиан Кировской области за свою веру и свои законные права с 1960 г. по 1964 год. 5 лет борьбы : рукопись. Т. 1. (Вклейка между с. 480 и 481). Личный архив Е.С. Останина.
9. См.: Талантов, Б. В. Борьба верующих христиан Кировской области... С. 474–492.
10. См.: Черновик письма Б. В. Талантова в редакцию газеты «Известия» // Личный архив Е. С. Останина. С. 56–58.
11. Путь к коммунизму. – Оричи, 1962. 28 марта.
12. Письмо жителя с. Быстрица, сельского художника Георгия Яковлевича Жаворонкова в газету «Известия» 11 апреля 1962 г. : автокопия // Личный архив Е. С. Останина.
13. Талантов, Б. В. Борьба верующих христиан Кировской области... С. 484.
14. Там же. С. 485–486.
15. Там же. С. 491–492.
16. Балыбердин, А. Г. Указ. соч. С. 125.
17. Там же. С. 128–130, 228–229.