Версия для слабовидящихПравильный человек
А. А. Сухих
Одиннадцатого августа я получил скорбную весть о смерти Сергеева Валентина Дмитриевича, которую мне сообщил по телефону В. К. Семибратов из Вятки. Это известие болью отразилось в душе, так как нас много лет связывала дружба, взаимопомощь и любовь к Вятской земле и людям, приумножающим её славу.
Встречались мы нечасто, да и письма писали редко, но тем более тёплыми были встречи, которые нас обоих обогащали и давали мощный толчок для поисков новых документов и сведений по истории родного края. Он умел «подбрасывать» идеи и умел поощрять энтузиаста своим вниманием, подсказкой в выборе правильного направления поисков, щедро делясь своими находками.
Но особенно врезались в память наши «случайные встречи», которые проходили как-то на ходу, быстро – на конференциях, Трифоновских чтениях, в любимой Герценке, в университете. И что характерно, в это время он всё куда-то торопился, спешил. Создавалось впечатление, что Валентин Дмитриевич хотел время «поймать за хвостик», остановить. А громадьё его планов? То, что думал он изучить, написать, издать поражало моё воображение, я ловил себя на мысли – одному человеку это непосильно. Но печатные труды выходили, и своим содержанием, фундаментальным изучением излагаемого материала, сделанных выводов и данных характеристик вызывали изумление историков, краеведов и тех, кто не равнодушен к судьбе Отечества.
Врождённый стыд заставлял его жить по совести, по справедливости. Он не лукавил и не приспосабливался к текущему моменту. Многие его не понимали, обижали, а иногда и избавлялись от него, как от человека, который не вписывался в рамки современной жизни согласно закона «Что изволите?». Но, не смотря на все препоны, создаваемые недалёкими и лишёнными простого человеческого стыда людьми, он выходил победителем из трудных ситуаций, но не озлобившимся, а с горьким сожалением взиравшим на человеческую греховную немощь. В каждом конфликтном случае Валентин Дмитриевич давал оппоненту время для осознания своих ошибок и заблуждений, давал щедро время на покаяние.
Я думаю, что у гроба были эти люди, но попросили ли они у усопшего прощения, сказали ли последнее прощай, очистили ли свою душу? Хочется верить, что покаяние произошло и в них проснулся врождённый стыд и стал тревожить душу.
Я не могу не рассказать об одном случае, который произошёл в дни Рождества Христова 1999 года. В эти дни я получил по почте довольно пухлый пакет от Валентина Дмитриевича, в котором находилось две его книги и обширное письмо. Одна из книг «Пропагандист с динамитом. Правда и миф о Степане Халтурине» имела надпись: «Отцу Алексею с искренней расположенностью и с чувством признательности в День Рождества Христова 7 января 1999 г. Да процветает Вятская Земля. В. Сергеев». Книгу прочитал на одном дыхании. Своими впечатлениями поделился в письме с Валентином Дмитриевичем.
Ответ не заставил себя долго ждать, он писал: «С моим террористом занятная история. Есть негодующие суждения, суть которых в порицании моего посягательства на великого революционера, высоко оценённого Лениным. В начале февраля был в городе Орлове (бывшем Халтурине) для поздравления с 70-летием историка, учителя и краеведа Н. А. Колеватова. Там у «верхов» моё творение, кажется, вызвало прохладное отношение. «Верхи» прямо говорили, что Николай Алексеевич «поторопился с возвращением городу исторического имени, ведь Халтурин хотел «как лучше». Колеватова не жалуют в Орлове (не жалует начальство, а население любит, особенно его ученики).
Кстати, когда шла борьба за Орлов, там был первым секретарём райкома некий Никулин, который ныне председатель городской Думы Кирова (уж как не хочется даже писать это слово). А его отношение к имени Вятка видно по неграмотно высокомерным высказываниям о доморощенных историках-краеведах и топонимистах (в «Кировской правде»).
Тем не менее на «Пропагандиста» приходят заявки из Москвы и других мест. В «Известиях» (московский вариант) был хороший отклик.
Никакого ёрничества в адрес моего террориста у меня нет. Повинны в искалечении судеб таких людей «идеологи». Хотя он и сам путь выбрал по причине маргинальности. Ведь сколько из Вятского земского училища вышло толковых людей – учителей, агрономов, статистов, земцев. Одновременно с Халтуриным учился Николай Тепляшин. Две его дочери Аполлинария Николаевна Тепляшина и Юлия Николаевна Россохина тоже стали учителями. Меня Юлия Николаевна учила. (Более известна Аполлинария, поскольку учила Альберта Лиханова, который её и рекламировал, хотя Юлия Николаевна ничуть ей не уступала). И брат террориста стал отменным учителем (Павел Николаевич).
Сейчас я озадачен изданием биографии Николая Аполлоновича Чарушина и некоего сборничка биографических очерков о вятчанах. (В нём два сюжета о таких замечательных людях как о ректоре Вятской Духовной семинарии о. Петре Смирнове и об архиепископе Ниле (Исааковиче), который после Вятки был архипастырем в Иркутской епархии, и о митрополите Несторе).
Но всё тормозится из-за моей нерасторопности и нежелания ходить по коридорам власти. Власть-то ведь вся прежняя по сути.
...Поклон Вятским Полянам, где я бывал дважды – в 58-м году (тогда у Полян переплывал Вятку, чего не бывает по молодости) и в 79-м...
В. Сергеев. 16/III-99».
Приведённое выше письмо как нельзя лучше выражает характер и принципы Валентина Дмитриевича.
Ушёл из жизни правильный человек, добрый христианин, для которого правда, истина и справедливость были неотъемлемой частью его земного бытия. Мы хорошо знаем, что жизнь за гробом только начинается, и наши молитвы, дела по изучению истории родного края будут радовать усопшего Валентина Дмитриевича, да и нам, временно живущим на земле, приносить пользу.
