Версия для слабовидящихВклад в науку
Жаравин, В. С. Пётр Алабин: почётный гражданин города Вятки. - Киров, 2005. - 129 с. : ил.
Книга В. С. Жаравина "Пётр Алабин : почётный гражданин города Вятки" (Киров, 2005) является значительным вкладом в науку по двум важным причинам.
Во-первых, Жаравин подвергает имеющуюся информацию критическому анализу, что помогает лучшему пониманию истории Вятского края. Жаравин подчёркивает, что Алабин играл существенную роль в этой истории во время своего недолгого, но весьма насыщенного пребывания в Вятской губернии с 1857 до 1866 гг. Поэтому следует ожидать, что работа Жаравина будет по достоинству оценена гражданами Вятки, настоящими и будущими, учёными в Российской Федерации и вне её, всеми, кто в состоянии оценить значение Вятки в процессе понимания России 1. Учёные и жители г. Самары также, вероятно, будут рады узнать больше о человеке, который много сделал для развития этого города.
Во-вторых, "Пётр Алабин" Жаравина вносит вклад в изучение всей системы управления в России в поздний имперский период. Эта тема обсуждается в исторической литературе десятки лет: было ли что-нибудь жизнеспособного в российской бюрократии после 1850 г.? Одни авторы утверждают, что правили бал произвол, чиновничьи причуды и протекции, всё это составляло суть самодержавного управления, всё зависело от личностных качеств правителей. Другие авторы считают, что уже в этой бюрократии проявлялись черты чиновников иного типа, которые смогли бы составить более правильную систему управления, основанную не на личных особенностях официальных лиц, но на законе и на заботе о благе общества, где от чиновников требуется лишь служение. Большинство исследователей этой темы придерживаются первой точки зрения, делая акцент на несостоятельности дореволюционного (и послереволюционного, как в данном материале) движения России по пути разумной модернизации бюрократической системы 2.
Но не так давно российский историк из Санкт-Петербурга Борис Миронов предложил отличную от предыдущей интерпретацию этой темы. Он доказывает, что в XIX - начале XX вв. Россия двигалась от "государства, ограничивающего закон", к "государству, управляемому законом", в котором бюрократия функционирует в согласии с "нормами административного права и которая формально и рационально правит" 3.
Во всяком случае, исследование Жаравиным личности Алабина демонстрирует основательное подкрепление этой точки зрения. Позиция Жаравина вновь подтверждает, что Алабин и возглавляемая им Вятская удельная контора смогли созидательно управлять, подчиняя бюрократическую систему власти закона и заботясь о людях. Например, Алабин поддерживал создание школ для крестьян, способствовал распространению сельскохозяйственных знаний и передовых технологий среди крестьянства, делал попытки улучшить здоровье населения Вятки, предлагал (что было осуществлено уже после него) обращаться с заключёнными приличным образом, создавал публичные библиотеки (включая тюремные) и музеи.
Я нахожу особенно интересной и заслуживающей внимания в книге Жаравина главу, посвящённую участию Алабина в реализации крестьянской удельной реформы в Вятской губернии (с. 73-79). По причинам, хорошо известным и замечательно описанным Жаравиным, крестьяне противились проведению этой реформы. Алабин, вынужденный исполнять присланные из Санкт-Петербурга инструкции и указания, в большой степени, как показывает автор, симпатизировал крестьянам. Поэтому Алабин противился введению войск, настойчиво пытался проводить реформу максимально благоприятно для крестьян, убеждая многих из них принять её.
В заключение хочется отметить тот факт, что Жаравин вёл разыскания не только в Кирове, но и в Самаре.
Я получил удовольствие от чтения этой книги.
Примечания
1. Я склоняюсь к той точке зрения, что в вятской истории есть примеры неординарного решения каких-то проблем, что делает особый путь Вятки привлекательнее развития других российских территорий. Вятка упорно противилась доминированию Москвы в доимперский период; более того, Вятка избежала крепостного права (что подчёркивает важность роли Алабина как чиновника в этом регионе); на Вятке было сформировано широко известное "мужицкое земство"; кировские служащие намеревались (не без успеха) противостоять усердию Москвы в уничтожении храмов; кировчане упорно сопротивляются с 1991 г. (или около того) попыткам Москвы вернуть городу Кирову прежнее название - Вятка.
2. Советские историки, конечно, подчёркивали консерватизм и нерациональность административной системы. В западной исторической литературе эта тема разрабатывалась похоже. Западную точку зрения см.: Heide W. Whelan, Alexander III and State Council: Bureaucracy and Counter-Reform in Late Imperial Russia (New Brunswick: Rutgers University Press, 1982); W. Bruce Lincoln, Nikolai Miliutin an Enlightened Russian Bureaucrat of the Nineteenth Century (1977); William C. Fuller, Jr., Civil-Military Conflict in Imperial Russia, 1881-1914 (Princeton: Princeton University Press, 1985); Daniel T. Orlovsky, The Limits of Reform: The Ministry of Internal Affairs in Imperial Russia, 1802-1881 (Cambridge, Mass., Harvard University Press, 1981); Richard G. Robbins, Jr., The Tsar's Viceroys: Russian Provincial Governors in the Last Years of the Empire (Ithaca: Cornell University Press, 1987); and Francis William Wcislo, Reforming Rural Russia: State, Local Society, and National Politics, 1855-1914 (Princeton: Princeton University Press, 1990). Для более полного и глубокого обзора литературы по теме дореволюционной российской бюрократии, изданной ранее см. Daniel T. Orlovsky, "Recent Studies on the Russian Bureaucracy ", Russian Review, vol. 35, no. 4 (October 1976): 448-469.
3. См. гл. 1, "Patterns of State-Building", trans. Gregory Freeze and Deborah Howard), in Boris Mironov with Ben Eklof, A Social History of Imperial Russia, 1700-1917, Vol. 2 (Boulder: Westview Press, 2000), pp. 44, 45. Для русских читателей см. последнее издание этой работы в России: Миронов, Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIII - начало XX в.): Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. - СПб. : Дм. Буланин, 1999. Т. 1, 2.
Лэрри Юджин Холмс
Перевод Т. Н. Корякиной
