Версия для слабовидящихЛора Аркадьевна Степанова
Е. А. Малышева
С Лорой Аркадьевной Степановой я познакомилась в 1969 г., когда пришла работать в библиотеку после окончания школы. Два месяца работы в фондах - и вот я попала в иностранный отдел. Надо сказать, что ещё будучи школьницей, я очень любила бывать в его маленьком читальном зале и смотреть изумительные старинные альбомы по искусству, которые сама впоследствии определила в кабинет-музей западноевропейской книги.
Внешне Лора Аркадьевна была очень незаметным, скромным и, я бы сказала, застенчивым человеком. Но стоило начать с ней беседу, особенно об искусстве - и она полностью преображалась. В те далёкие времена я ещё собиралась учиться на искусствоведа, ездила на новые московские выставки (смешно вспомнить: билет до Москвы стоил 8 руб.!), и такого рода беседы были мне очень по сердцу. Что касается её литературных и художественных вкусов и пристрастий, то, если о них заходила речь, она могла быть резкой и даже запальчивой в суждениях, но по своей сути - абсолютно добрейшим и мягкосердечным человеком.
Творчество в библиотеке столь же необходимо, как и в любом другом роде деятельности. Насколько мне известно, именно ей библиотека была обязана созданием лингафонного кабинета. Я застала его ещё в пору расцвета, при мне же он и прекратил существование - полное отсутствие места для книг "съело" в конце концов этот зал. Несколько магнитофонов, проигрывателей, 4 канала, то есть одновременно слушать свои записи могли несколько человек или, напротив, одна из групп по изучению иностранных языков. Наушников хватало на всех, но и следить за тем, чтобы вовремя перевернуть пластинку или плёнку, приходилось очень внимательно. Когда-то для характеристики в вуз она мне так и написала: "Обладает способностью легко переключаться с одной операции на другую..."
Л. А. Степанова - заведующая иностранным отделом библиотеки. 1976 г.
Думается, что благодаря её любви к Польше и польскому языку ей удалось сделать так, что именно библиотеке им. А. И. Герцена было подарено огромное книжное собрание Дравертов, знаменитого польского рода, ведущего свой отсчёт с середины XIX в. Многие из этих книг составляют гордость вятской "Полоники" и по сей день.
Её деликатность в общении с читателями была поразительна. Как, впрочем, и по отношению ко мне, 18-летней девочке. Она прекрасно говорила на нескольких языках, но, если кто-либо начинал с ней беседу на польском или французском языках, я физически чувствовала, что ей неловко, вопреки правилам этикета, вести беседу на языке, которым присутствующий рядом не владеет.
Её очень ранило то непонимание, которым коллеги встретили новый поворот в её жизни - поступление в художественное училище. Многие недоумевали: имея университет за плечами, в 30 лет учиться сызнова? Ей пришлось уйти на полставки, а потом и вовсе из библиотеки, которую она любила. Собственно говоря, благодаря таким людям, а не учебникам, понимаешь, что главное в отношении с читателями - дотошность (в лучшем смысле этого слова), эрудиция, уважение и доброжелательность.
