Главная > Выпуск №10 > Из истории вятского духовенства на рубеже XIX-XX вв

Из истории вятского духовенства на рубеже XIX-XX вв

А. В. Сергеев

В эпоху проведения «великих реформ» и позднее церковь должна была учитывать новые условия. Старания священников, искренне желающих помочь народу, тем более примечательны, поскольку среди народа усиливалось негативное отношение к служителям церкви. Среди самого духовенства ходило присловье, зафиксированное Я. Ф. Мултановским: «Если бы великорецкие деньги, верховское мясо, подрельские покосы и чудиновский хлеб – умирать бы не надо»¹. В народе ходили обидные пословицы и поговорки о служителях культа. «Вятские епархиальные ведомости» вынуждены были отметить: «Народ стал смотреть на духовенство, как на “хабарников”, выбравших религию исключительно с целью наживы, и начал относиться к нему крайне подозрительно и недоверчиво»².

«Некрасивая жизнь местного клира» объяснялась иногда «бытом старого времени», воздействием «дальности расстояния», когда до волостного правления 12, а до благочинного 108 вёрст³. Тем не менее дело заключалось не в отдалённости. Не все пастыри оказывались на нравственной высоте. Но при любом случае негативного к ним отношения священники старались «вразумлять» народ. Миссионер о. Е. Николаев (один из активных руководителей Вятской народной монархической партии) рассказал, как в 1913 г. мещанский парень из кучки молодежи, распивавшей «монопольку» на вокзале, заметил: «Вот идёт поп, житьё им, братцы, – дерут с живого и мёртвого». Миссионер посчитал должным вступить в полемику с молодежью, правда, неизвестно, с каким результатом⁴. В с. Черемисский Малмыж вместо прежнего священника был назначен новый, грубого нрава, не желавший и слышать слова «бедность», кричавший на крестьянина, у которого не хватило пятака за молебен⁵. Поведение некоторых представителей духовенства вызывало соответствующее отношение к ним. Земский учитель Ал. М. Васнецов характеризовал причётника церкви в с. Шурма Уржумского уезда и его жену – «своё гнездо собирают… Их сынок в собственной лавке на спичках и сушках тысячи наживает…»⁶

Но в жизни духовенства было много позитивного, подававшего пример прихожанам. Вятчанам запоминалась гуманность священников, достойных духовных пастырей. (Некоторые удивляли прямо-таки наивно-детским восприятием мира, контрастирующим с реальностью. В. В. Розанов рассказал о 74-летнем священнике из Вятки, который, приехав погостить к сыну, любовался морем. «Никогда моря не видал, – говорил сын, тоже священник. – …И как увидит море, не может оторваться»⁷).

Подвижники из духовенства помогали народу. «Меня всегда удивляет, – отмечал о. Н. Н. Блинов, – что в деле миссии совсем не принимается в расчёт герой просвещения Руси – сельский священник… Кто всё это сделал, всего этого достигал? Сделал это незаметный сельский священник»⁸.

Церковь оказывала огромное влияние на просвещение населения. В Яранском уезде, населённом преимущественно марийцами, священник, сам мариец, с «любителями и любительницами из среды местной интеллигенции» создал хор. Вместе с «бачкой» (так именовали пастыря деревенские жители) в нём участвовали инженер, «пять дам и барышень и два господина»⁹. Пели по-русски и по-марийски. Поддержание нравственного климата в деревне зависело от учителей, врачей, священников: «Как быстро и скоро могла бы наша деревня выйти из векового отупения, грязи, некультурности, …если бы её просвещавшие старшие братья, её интеллигентные деятели, не ограничиваясь своей специальной ролью, пришли бы к ней на помощь», – писал «Вятский вестник»¹⁰. При всём уважении к пожилым священникам, нередко возлагалась надежда и на «молодых батюшек». Привлекательный образ супруги молодого сельского священника показан в «Вятских епархиальных ведомостях» – она лечила крестьян, давала советы по самым разным вопросам¹¹.

Многие из духовных наставников проявляли себя в разных сферах жизни. Яков Федорович Мултановский (1869–1929) – священник, общественный деятель, краевед – служил в церквах Яранского уезда, а с 1908 г. в с. Вишкиль Котельничского¹². При анализе рассказа Леонида Андреева «Жизнь Василия Фивейского» он остановился на напряжённых отношениях священника с церковным старостой, отметив верный показ заносчивости некоторых старост, склонность смотреть на себя как на полных хозяев в церкви¹³. (Так было и в действительности, ведь церковные старосты, как правило, выбирались из богатых крестьян). Церковный староста с. Верхосунье Нолинского уезда говорил священнику: «Ты мне не учётчик, я тебя знать не знаю, меня выбирал приход, приходу и отчёт даю, а ты, если освободился, иди из церкви». Более того, он швырнул ключи на пол, дерзко сказав священнику: «Возьми!»¹⁴ Староста всячески обзывал дьякона этой церкви. Священник в с. Пижанском Яранского уезда побил церковного сторожа, а ранее – и крестьянина-марийца. Ещё один обиженный подал жалобу. Обидчик испугался, помирился с пострадавшим, дал ему 10 руб. 80 коп., обещая ещё денег¹⁵. Наблюдалась дифференциация сословия, хотя юридически все его представители были едины. Различие между священнослужителями и церковнослужителями порождало их непростые взаимоотношения. «Священник смотрит на псаломщика как на своего подчиненного, – замечали «Вятские епархиальные ведомости», – сойтись с ним запросто, поговорить по душам он считает для себя унизительным»¹⁶.

На бурные события начала ХХ в. духовенство реагировало по-разному. Вот негативная реакция одного из священников – «Ответ на Марсельезу»:

Хулиганство, кощунство и злоба
И разнузданность модных идей
Развращают всё сердце народа,
И погибнет он в крови своей”¹⁷.

Священники живо откликались на политические события, подобно Я. Ф. Мултановскому, в рукописях которого сохранилась неоконченная переделка пушкинской «Сказки о рыбаке и рыбке», где объединены события Первой русской революции с Февральской:

…Пришёл невод с царским манифестом,
С манифестом о жданной свободе.
В третий раз невод пришёл
С непростою рыбкой, золотою,
С революцией…

Аппетит старухи возрастает, она требует от старика:

«Попросил бы хоть новый порядок,
Наш-то уж совсем не годится…
Чтоб свобода была и в окопах,
Чтобы были у них комитеты».
Дисциплины старухе не надо.
Свободы для армии просит¹⁸.

По степени начитанности священники разнились. Не проходило мимо читающих пастырей отражение в литературе жизни духовенства. На рассказ Леонида Андреева «Жизнь Василия Фивейского» и повесть С. И. Гусева-Оренбургского «В приходе» Мултановский отозвался пространной рецензией в 1905 г. Рассказ Леонида Андреева произвёл сильное впечатление на читателей и вызвал много рецензий. Демократическая критика отметила, прежде всего, протестующий характер героя¹⁹. Священник-просветитель высказал суждение, что причиной частого изображения в светской литературе быта духовенства является «усиливающийся интерес к разным вопросам и к духовенству как служителями церкви, и год от году усиливающаяся деятельность последней…» Ознакомление общества с жизнью духовенства, по мнению рецензента, полезно, но лишь в том случае, «если автор верно изображает взятую им среду и не возводит тёмных и исключительных явлений на степень общую всему сословию». Я. Ф. Мултановский отметил, что священнику несвойственно, подобно Василию Фивейскому, предаваться гордыне и самообольщению, высказал мнение о том, что «немало предъявляется требований и заявляется ожиданий от духовенства… правительство надеется на его просветительскую деятельность, земство желало бы видеть сотрудником на земских (просветительном, хозяйственном и статистическом) мероприятиях; крестьяне – радетелем об их житейских нуждах». Однако при всех этих пожеланиях, следует заботиться и о самих священниках, требуя от них «совершенного бескорыстия»²⁰. (В рецензии приведён пример, как одно уездное земство, взяв на себя обеспечение учеников, тем не менее отказало духовенству в плате за труды, поскольку оно и так обязано просвещать народ).

От редакции «Вятских епархиальных ведомостей», где была помещена рецензия, говорилось, что публикация её «доказательство того, что наше духовенство с большим вниманием относится к тому, что печатается о нем и в нашей светской литературе», сообщалось о священниках, выписывающих немало книг и журналов на собственные средства, о несправедливости обвинения духовенства в отсутствии любви к чтению и крайней узости интересов²¹. (Это утверждение справедливо. Многие священники имели отменные библиотеки²²).

По-иному разбирали произведения современной литературы местные критики из консервативного лагеря. Член монархической партии священник А. Игнатов в лекции «Вопросы религии и морали в современной русской художественной литературе», прочитанной в гимназии, в коммерческом клубе и нескольких других аудиториях, буквально предавал анафеме произведения Л. Андреева «Иуда Искариот» и «Василий Фивейский», Д. С. Мережковского «Христос и антихрист» и «Последний святой». Всё написанное этими авторами, по мнению лектора, – «нравственно преступная неправда». Причину падения нравов он усматривал в том, что люди мало молятся, особенно образованная публика – «снять шапку перед храмом интеллигентному человеку трудно»²³. На подобные высказывания в присущем ей духе откликалась либеральная «Вятская речь». В фельетоне «Чёрный критик» был иронически показан член монархической партии А. А. Сухов, член совета Пушкинской библиотеки, который требовал убрать из неё сочинения Горького, Леонида Андреева, Льва Толстого, Алексея Толстого (как возможного родственника первому), Гоголя, Пушкина, отметив при этом ценность стихов В. М. Пуришкевича – «почище Пушкина стихи пишет»²⁴. (Известно, что Пуришкевич, один из лидеров «Союза русского народа» и «Союза Михаила Архангела», страдал поэтическим графоманством).

Тема духовенства отразилась в творчестве литератора, драматурга и журналиста А. П. Вершинина, в пьесах и прозе которого, в частности, описана жизнь сельской интеллигенции периода Первой русской революции. Действие повести «Бунтовщики» происходит в с. Загарье, где неспокойно, мужики не подчиняются становому и урядникам. По церковным праздникам учителя отсутствуют в церкви. Вызывающе ведут себя крестьянский парень и сын псаломщика («в модной цветной паре»)²⁵. В редком посещении церкви упрекали уездную интеллигенцию «Вятские епархиальные ведомости». Равнодушие интеллигенции и учащихся к религии вызывало обеспокоенность. В 1906 г. в Глазове перед музыкально-литературным вечером в пользу детского приюта во время исполнения гимна группа учащихся демонстративно вышла из зала в коридор, оставшиеся топали ногами. «Горько и стыдно за наших будущих русских граждан, – отреагировал переживавший за это очевидец»²⁶. Поведение молодежи тревожило разные слои населения. В беседе с семинаристами в марте 1914 г. преподаватель А. Крассов сетовал на их «фланирование» по городу, посещение кинематографа, на увлечение «типом растрёпанного бедняка-нигилиста»²⁷.

Духовенству на рубеже XIX–XX вв. в Вятской губернии, как и во всей России, стало возможным выходить из своего сословия, пользуясь образованием. Исчезала наследственность статуса духовенства, а одновременно росла вероятность ухода от церковной службы. Многие сыновья священников становились чиновниками, преподавателями, занимались литературной или газетной работой. Лучшие представители духовенства просвещали народ.

Примечания

1. Мултановский, И. [Я. Ф.] Народный говор про вятскую старину // Прил. к ВГВ. 1903. № 132.
2. ВЕВ. 1913. № 34. С. 1004.
3. Преддверие Зюздинского края // ВЕВ. 1905. № 17. С. 942.
4. ВЕВ. 1913. № 37. С. 123.
5. Вят. край. 1907. 11 мая (№ 100).
6. «Только в письмах отвожу свою душу…» : письма Ал. М. Васнецова из Уржум. уезда Вят. губернии. 1880–1900 гг. // Герценка : вят. записки. — Киров, 2003. Вып. 5. С. 123.
7. Розанов, В. В. Уединенное. — М., 1990. С. 115.
8. О миссии среди старообрядцев в Вятской епархии. Пастырское собрание 23 авг. 1905 г. // ВЕВ. 1905. № 19. С. 1039.
9. Отрадное явление // ВЕВ. 1913. № 5. С. 149, 151.
10. Письма о мужичке // Вят. вестник. 1905. 6 апр. (№ 77).
11. Афиногенов, И. Сердобольная матушка // ВЕВ. 1913. № 43. С. 113.
12. О Я. Ф. Мултановском см.: Петряев, Е. Д. Литературные находки. — Киров, 1981. С. 157, 213; Чудова, Г. Ф. В те далекие годы. — Киров, 1981. С. 92, 107; Панькова, С. Н. Гражданин-литератор : (памяти Я. Ф. Мултановского) // Вятка : народное образование и благотворительность. — Киров, 2004. С. 57–59.
13. Мултановский, Я. Ф. Два новые рассказа из быта духовенства // ВЕВ. 1905. № 14. С. 724.
14. Вят. речь. 1913. 24 янв. (№ 20).
15. Там же. 1911. 13 июля (№ 149).
16. ВЕВ. 1907. № 45. С. 1150.
17. Девятов, А. (св.) Ответ на Марсельезу // Вят. вестник. 1907. 1 янв. (№ 1).
18. ГАКО. Ф. 170. Оп. 1. Д. 334. Л. 23-24.
19. См.: Андреев, Л. Н. Повести и рассказы : в 2 т. — М., 1971. Т. 1. С. 673. (Примеч.).
20. Мултановский, Я. Ф. Два новые рассказа из быта духовенства // ВЕВ. 1905. № 14. С. 721, 724, 726.
21. ВЕВ. 1905. № 14. С. 720–721. (Примеч. ред.).
22. Подробней см.: Сергеев, А. В. Книги в жизни вятского духовенства пореформенных лет // Герценка : вят. записки. — Киров, 2002. Вып. 3. С. 45–51.
23. Вят. речь. 1914. 25 февр. (№ 43).
24. Там же. 1913. 14 февр. (№ 37).
25. Рукописи рассказов А. П. Вершинина. Рукописный фонд краевед. отдела КОУНБ им. А. И. Герцена. Д. 39.
26. Корр. из Глазова // Вят. вестник. 1907. 5 янв. (№ 4).
27. [Крассов, А.] Несколько слов о «духовном облике современных учащихся». — Вятка, 1914. С. 5.